Юбилей кончины святого князя отмечается с размахом. Немало книг, конференций, ещё больше публикаций. Дополнительным информационным поводом стал грандиозный памятник, который сперва собирались установить на Воробьёвых горах, а потом засомневались. Спор о памятнике в общественном контексте затмил образ князя. А ведь Владимир сложен. Он слеплен из памяти и веры многих поколений.
Так повелось: чтобы мы вспомнили об историческом герое или свершении – необходим юбилей. Так бывало и прежде: 300-летие династии Романовых, 50-летие Октября, 100-летие Ленина в своё время отмечались неимоверно широко. И всё-таки в те времена гораздо больше читали, а сегодня к неюбилейным темам широкая аудитория почти не обращается… С юбилеями, как правило, связаны гранты, без которых сегодня ни одна телега не поедет.
Иногда, как ни обидно, получается пшик. Вспомним юбилей 1812 года. Готовились к нему долго. Вышло немало книг. Но, отметив в начале сентября 200-летие Бородинской битвы, государственная машина отвернулась от героической темы. И дата изгнания французов за пределы Отечества не прозвучала громко. А уж о взятии Парижа в 2014-м году вспомнили только те, кто и так увлечён историей Отечества.
Князь Владимир Святославич – фигура, которую трудно осмыслить. И до него легендарные правители Руси крестились – Аскольд, Ольга. И до него в Киеве жили христиане, десятки славян принимали «греческую веру». Но главная государствообразующая сила в те времена – дружина. А княжеская дружина и во времена Ольги оставалась языческой.
Извечный вопрос: кто правдивее? Историки и летописцы, работающие по заказу властей, связанные с идеологической и церковной конъюнктурой, создающие государственный миф? Или народные сказители, которые опираются на устойчивые пересуды о прошлом, на обобщённые репутации князей, воинов, врагов?
При этом авторы героических песен зависят от законов жанра, от необходимости развлекать слушателя, поэтому их тянет к фантастике. Они, в отличие от летописцев, даже не пытаются привязать события к каким-либо датам. Былинным героям вольготно существовать в эпическом времени, в котором перемешаны эпохи и «златая цепь на дубе том». Там вечно правит ласковый (хотя подчас и взбалмошный, даже вероломный) князь Владимир…
Наверное, это необходимо, чтобы наряду с житийным и летописным образом равноапостольного князя, наряду с князем, который стал объектом исторических исследований, существовал и Владимир Красное Солнышко. Сказочный. Он по-прежнему притягивает богатырей, которые хотят послужить Руси. Он пирует, а за длинным княжеским столом найдётся место и для нас.
Жизнь князя пошла на притчи. Разгадывать каждую из них пользительно. Мне часто вспоминается одна из них. В этом сюжете пересеклись мировоззрения, стихии: молитвенность и прагматизм. Князь выбирал веру до того, как молитва исцелила его от слепоты. Это был полководец, политик, умевший «уважать себя заставить», постоянно подтверждавший свой авторитет в суровой воинской среде.
По сравнению с предыдущим киевским князем – Ярополком – Владимир быстро показал твердую руку и государственный ум. Молодой князь казался более ревностным язычником, чем его предшественник, который относился к христианской общине дружелюбно.
Возле княжеского терема, на высоком холме, установили новые деревянные фигуры богов – Перуна с серебряной головой и золотыми усами. Хорса, Даждьбога, Стрибога, Семаргла и Мокоши. Этим идолам приносили жертвы. В пантеон почему-то не попал Велес (Волос) – почитаемый всеми русичами бог богатства, плодородия и скотоводства. Почему-то он оказался в опале у Владимира. А может быть, летописец просто забыл упомянуть его в списке новых величественных истуканов.
Фото: archiv.livejournal.com
Повышался статус не только религии, но и киевского князя. Регулярные жертвоприношения обставлялись торжественно, как события государственного уровня. И во главе стоял князь – любимец богов. Князь на земле соответствовал Перуну в небе. Весть о киевских святынях дошла до Новгорода, Смоленска, Полоцка, Чернигова, Тьмутаракани. После жертвоприношений (как правило, истуканам даровали мёд, скот и хлеба) пировали всем миром. Во главе стола неизменно восседал князь – отец народа.
Из уст в уста по всей Руси пошли слухи о «ласковом князе Владимире», который в стольном Киеве хлебосольно угощает каждого гостя. Он умело создавал собственную репутацию – в этом и состоит искусство политика.
Сохранилось предание об убиении варягов-христиан в языческом Киеве. Князь Владимир поддержал идею человеческого жертвоприношения во имя прославления новых идолов. Это воспринималось как событие первостепенного значения. Бросили жребий – кого вести на заклание. Жребий указал на юношу Иоанна, варяга. Его отец Фёдор побывал в Константинополе и принял крещение.
Когда служители Перуна пришли к Фёдору за сыном, варяг ответил: «Не отдам сына в жертву идолам. Никакие они не боги, а просто деревянные фигуры. Сегодня стоят, а завтра сгниют. А Бог един, Он – творец всему миру».
Возмущённые язычники напали на дом Фёдора, убили отца и сына. Фёдор мужественно встретил смерть, не отрёкся от своей веры. Позже варягов Феодора и сына его Иоанна причислили к лику святых.
Князь Владимир узнал о стойком поведении христиан – и, быть может, тогда впервые искренне заинтересовался христианским учением. По крайней мере, проникся к нему уважением.
Владимир укрепил язычество, но это не принесло ему удовлетворения. Соседи – поляки, венгры – отказывались от язычества, принимали Христа. И киевский князь чувствовал, что пора переходить от веры предков к чему-то новому. И вот потянулись в Киев богословы, жрецы, политики из разных стран: князь хотел хорошенько изучить суть разных религий, чтобы сделать выбор.
Первые посланники прибыли на русскую землю из «ближнего зарубежья» того времени – из Волжской Булгарии. На восточных и южных берегах Каспийского моря уже господствовала вера магометанская, утверждённая оружием беспокойных аравитян.
Хитроумные болгары хотели прельстить грозного и могучего соседа. Воображение сластолюбивого Владимира пленило описание рая с гаремом из семидесяти жён, но к обряду обрезания он отнёсся с брезгливостью, а запрет на свинину и вино посчитал безрассудным. Хмельной медовый напиток согревал русичей в холодные зимы. «Есть на Руси веселие пить, не можем быть без него», — ответствовал магометанским посланникам великий князь.
Затем пожаловали немцы — посланники Папы Римского. «Мы пришли, посланные папой. Папа наш говорит тебе: «Земля твоя такая же, как и наша, а вера наша не похожа на твою, так как наша вера — свет. Кланяемся мы Богу, сотворившему небо и землю, и звёзды, и месяц, и всё, что дышит, а ваши боги — просто дерево». Владимир внимательно выслушал надменных западных посланников и спросил: «В чём заповедь ваша?»
И ответили они: «Пост по силе, если кто пьёт или ест, то всё это во славу Божию».
Слова эти не понравились Владимиру. Для него, ревнителя язычества, вера вполсилы была неприемлема, скорее вызывала отвращение. Припомнил князь, как отец его Святослав не стерпел долгого присутствия миссии епископа Адальберта, который действовал в интересах немецкого короля Оттона. Владимир с присущей ему страстью ответил им: «Идите, откуда пришли, ибо и отцы наши не приняли этого!»
Прослышав о том, что князь Владимир не проявил интереса к магометанским и немецким посланникам в Киев устремились хазарские иудеи. Их проповедники были известны в Киеве ещё до времён разгрома Хазарского каганата и первого присоединения Тмутаракани. Они обратились к Владимиру: «Слышали мы, что приходили болгары и христиане, проповедуя тебе каждый свою веру. Христиане же веруют в Того, Кого мы распяли, а мы веруем в Единого Бога Авраама, Исаака и Иакова».
И спросил Владимир иудеев: «Какой у вас закон?»
Они отвечали: «Мы проходим обряд обрезания, не едим свинину и зайчатину, храним субботу».
Тогда князь с лукавой улыбкой спросил: «А где земля ваша?»
«В Иерусалиме!» — отвечали хазары.
Нахмурился Владимир и спросил во второй раз: «Точно ли она там?»
И ответили ему встревоженные иудеи: «Разгневался Бог на отцов наших и рассеял нас по различным странам, а за грехи наши землю нашу отдал врагам».
Рассердился Владимир: «Как же вы дерзаете иных учить, а сами отвергнуты Богом и рассеяны? Если бы Бог любил вас и закон ваш, то не были бы вы рассеяны по чужим землям. Или и нам того же хотите?»
В этом диалоге прагматизм князя сказался наиболее ярко. Вроде бы не христианский подход: измерять правильность пути его земной эффективностью, победами. Князь в те времена был язычником – не в этом ли дело? Этот сюжет стал каноническим, он включен в житие святого князя. И, наверное, читатели во все времена невольно сочувствуют князю, любуются его находчивостью, твёрдой политической линией. И в этом тоже есть правда и урок!
В наше время это воспринимается как предупреждение: не стоит увлекаться направлениями, потерпевшими поражение. Ведь в корне каждого поражения – внутренние пороки той или иной системы. Пространство молитвы не отменяет пространства здравого смысла. И прагматизм бывает полезным, красивым, блистательным. Как и иррациональность нередко бывает искусительной. Но продолжим хрестоматийный рассказ.
Позже всех из Греции пожаловал к Владимиру православный богослов со словами: «Слышали мы, что приходили болгары и учили тебя принять свою веру; вера же их оскверняет небо и землю, и прокляты они сверх всех людей, уподобились жителям Содома и Гоморры, на которых напустил Господь горящий камень».
Беседа Владимира с греческим философом о христианстве. Радзивилловская летопись
Выслушал Владимир грека, плюнул на землю и сказал: «Нечисто это дело».
Философ продолжил: «Слышали мы и то, что приходили к вам из Рима научить вас вере своей. Вера их отличается от нашей: служат на опресноках, то есть на облатках, о которых Бог не заповедал, повелев служить на хлебе, и поучал апостолов, взяв хлеб: “Сие есть тело Мое, ломимое за вас…” Так же и Чашу с вином взял и сказал: “Сия есть кровь Моя Нового Завета”».
Сказал же Владимир: «Пришли ко мне евреи и сказали, что немцы и греки веруют в Того, кого они распяли».
Философ ответил: «Воистину мы веруем в Того, Которого предсказывали пророки. Сын Божий был рождён, распят и погребен, но в третий день воскрес и взошёл на небеса. Они же одних пророков избивали, а других истязали, за что и были рассеяны».
И, сказав это, философ показал Владимиру завесу, на которой изображено было судилище Господне, указал ему на праведных справа, в веселии идущих в рай, а грешников слева, идущих на мучение.
Владимир, вздохнув, сказал: «Хорошо тем, кто справа, горе же тем, кто слева».
Философ же сказал: «Если хочешь с праведниками справа встать, то крестись».
Владимиру запали в сердце слова мудрого грека, но он сказал: «Подожду ещё немного».
И направил своих послов в Константинополь – поглядеть, как совершаются богослужения в главном храме православного мира. Ну, а дальнейшее нам известно.
Крещение Владимира. Фреска В. М. Васнецова