Как ранее, так и сейчас отец Иоанн каждому прямую дорожку подсказывает: возвращения на родину ли, в семью ли, – главное, чтобы в итоге в Царствие Небесное. А лишь собьетесь с пути, так и сегодня к батюшке в Псково-Печерский монастырь приехать можно. О приснопоминаемом старце рассказывают его духовные чада.

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин)

«Надо глубоко воцерковиться, невозможно служить Богу и мамоне»

Митрополит Горийский и Атенский Андрей (Гвазава), Грузинская Православная Церковь:

– Я имел счастье некоторое время переписываться с отцом Иоанном (Крестьянкиным) еще до того, как стал монахом. Это было начало 1990-х, все вокруг кипело, заманивали новые, неведомые ранее возможности. Я начал заниматься бизнесом, а он в те годы не был, скажем так, цивилизованным. Примерно в то же время, в 20 с лишним лет, я стал осознанно воцерковляться, и как совместить духовную жизнь с предпринимательством, особенно в тех условиях, ума не мог приложить.

Тогда и написал свое первое письмо отцу Иоанну. В ответ он прислал всего одно предложение: «Надо глубоко воцерковиться, невозможно служить Богу и мамоне». Это строчка определила всю мою дальнейшую жизнь. (Там была еще и приписка келейницы отца Иоанна, что батюшка прошел тюрьмы и претерпел много гонений за Христа, и какого еще ответа от него ожидать – что мир и жизнь по Богу совместимы?)

Тогда, в решающий момент выбора, я точно получил подсказку от отца Иоанна, в каком направлении двигаться: в первую очередь искать надо Царствия Божия. Пойдя по этому пути, я ощутил, что надо принимать монашество. Оказавшись в Оптиной пустыни, надумал там остаться. С этим желанием и поехал уже за благословением к отцу Иоанну. Сначала батюшка благословил пожить в Псково-Печерском монастыре, там я провел больше двух недель. Это было время Успенского поста. А на Успение состоялась наша встреча с батюшкой.

Ты чувствовал Царство Божие, пришедшее в силе

Трудно выразить словами то, что я пережил тогда в присутствии старца. Время остановилось. Пространство тоже перестало существовать. Я уже не замечал ни стен келлии, ни икон, которыми были они увешаны... Тебе уже не нужны были эти образы Царства Небесного, ты чувствовал Царство Божие, пришедшее в силе. Я видел только батюшку.

Хотя с нами тогда в келлии находилось еще несколько человек. Когда мы только зашли, батюшка обнял каждого из нас:

– Милые мои, дорогие! – столько тепла от него исходило. – Все будет хорошо, – несколько раз повторил он нам.

Объяло трепетное чувство, будто ты, маленький, вновь оказался рядом с мамой. Непередаваемо сильное чувство родственного участия в твоей жизни. «Все будет хорошо», – повторяет душа.

Потом, уже после этой встречи, на следующий день, отец Иоанн передал письмо, в котором был ответ на мой вопрос о монашестве: если есть благословение матери, чтобы я остался жить в Оптиной, значит, есть воля Божия... Дальше произошло вот что.

Митрополит Горийский и Атенский Андрей (Гвазава)

В Абхазии, откуда я родом, началась война. На Сухуми все рейсы уже были отменены, так что мне пришлось ехать в Тбилиси. Там я впервые встретился со Святейшим Патриархом Илией II. На мое признание в том, что хочу поступить в Оптину, Его Святейшество заметил:

– У нас тоже есть монастыри.

Но я же уже все решил... Так что попросил меня не отговаривать и благословить посетить схиархимандрита Виталия (Сидоренко), он тоже жил тогда в Тбилиси. Впервые встретившись с ним, я стал навещать старца по несколько раз в неделю, вплоть до самой его кончины 1 декабря 1992 года.

А в самую первую нашу встречу отец Виталий мне вдруг стал рассказывать, как некий знакомый ему молодой человек тоже хотел уйти в монастырь, но у него сразу не получилось – только спустя два года...

«О чем это старец?..» – подумал тогда я и отправился к маме за благословением на поступление в Оптину и за документами. Но так как в Сухуми уже начались боевые действия, я стал работать там в Комитете по правам человека, участвовал в городских гуманитарных и в совместных российско-грузино-абхазских и ООН-ских миссиях. И лишь спустя два года смог, наконец, уйти в монастырь. Не в Оптину.

Его молитва и слово могут провести сквозь любые искушения

Постриг я принял в 1995-м году, в монастыре преподобного Антония Марткопского, в котором тогда располагалась Сухумо-Абхазская епархия. Потом меня еще несколько раз переводили. Назначили настоятелем в лавру Давида Гареджийского. Там тогда надо было возрождать монашескую жизнь. И вновь я обращался в письмах к отцу Иоанну. Батюшка нас наставлял, укреплял в вере.

Его молитва и слово могут провести сквозь любые искушения.

Случай с деньгами

Семья Нечаевых в келлии отца Иоанна

– В конце 1980-х – начале 1990-х годов, когда многие в нашей стране возвращались к вере, моя мама стала ездить к отцу Иоанну (Крестьянкину). Однажды, к Успению, в 1993-м году, впервые с нею поехал и я. Старец тогда уже принимал только самых близких чад, новоприбывшим отвечал через Татьяну Сергеевну, по записочкам. У меня, как у неофита, было много вопросов. Но сначала нас благословили пожить при обители, походить на службы. Мама передала наши имена для поминовения, приложив пожертвования.

Остановились мы в частном секторе, у прихожанки, регента хора мирян в обители. Ее отец, тоже, впрочем, не будучи монахом, алтарничал в монастыре. Родом он был из Куйбышева, где уверовал после случая, известного как Зоино стояние. Помните, девушка во время вечеринки, решив поглумиться, схватила икону святителя Николая и, пустившись было с нею в пляс, так и замерла на месте? Его друг был милиционером, охранявшим дом, так как многие приходившие туда советские граждане обращались. Так и отец приютившей нас хозяйки, общаясь с другом, уверовал, все бросил и перебрался вместе с семьей в Печоры – к единственному тогда открытому на территории России монастырю.

Все эти рассказы, спартанские условия, как и, прежде всего, сам, конечно, Псково-Печерский монастырь, произвели на меня колоссальное впечатление. Когда начался Крестный ход на праздник Успения Божией Матери, меня поставили в оцепление, и я вдруг оказался почти рядом с отцом Иоанном...

Когда мы перед отъездом зашли к батюшке в келлию, у меня уже никаких вопросов не оставалось

Когда мы перед самым отъездом зашли к батюшке в келлию, у меня уже никаких вопросов не оставалось. Хотя до этого, как я говорил, я приехал туда совершенно светским человеком, которому в церковном мире было всё непонятно. Я прилично зарабатывал. Многие тогда, в Перестройку, ударились в бизнес. Деньгами сорил только так. Татьяна Сергеевна нам вынесла от батюшки гостинчики, подарочки и… вдруг возвращает те самые деньги, которые мама в наш первый приход по приезде передала батюшке на сорокоусты.

– А это, батюшка сказал, «вам на дорогу», – комментирует Татьяна Сергеевна.

Я не понял. В кармане у меня лежало 200 долларов, – по тем временам серьезная сумма. Мама, когда мы уже вышли, поспешая на автобус, тоже обмолвилась, что раньше батюшка так никогда не делал...

И вот мы быстрее-быстрее, но только и успеваем, что вслед уходящему на Псков автобусу взглянуть... Я, у которого действительно закончились все русские деньги, смело ловлю такси. В те годы долларами можно было расплатиться и в такси, и в ресторане... А тут, ни с того ни с сего, таксист шарахается от «зеленых».

Мама тогда достает первую купюру из рублевых, которые вернул нам отец Иоанн... Я начинаю бегать по Пскову: один пункт обмена валюты закрыт, другой... Так что на те же самые батюшкины рубли мы и билеты на поезд покупаем... Потом на эти же средства ужинаем, когда вконец проголодались, в вагоне-ресторане... И их нам аккурат хватает на то, чтобы уже в Москве доехать до дома. Все будто до копейки рассчитано. Я был потрясен.

«Ничего нету лучше, чем вымоленное дитя»

Александр и Елена Нечаева в день свадьбы, рядом – родители крестницы Теодоры

Елена Нечаева, супруга Александра:

– А потом, когда мы с Сашей познакомились, то поехали к отцу Иоанну за благословением. У Саши тогда что-то не ладилось с работой, батюшка посоветовал ему молиться о работе святителю Спиридону. А нам вместе благословил молиться Ксении Петербургской – и год пока походить в женихах-невестах.

Проходит уже больше года, два… Моя мама против нашего брака. Все как-то очень сложно идет. Тогда настоятель нашего приходского храма преподобного Марона Пустынника протоиерей Александр Марченков благословляет нас:

– Езжайте к отцу Иоанну. Как батюшка скажет, так и будет.

Мы поехали. Написали батюшке отдельные записочки. Я все очень конкретно спросила: тот ли это человек, за которого мне суждено выйти замуж? Мы там, в Псково-Печерском монастыре, поговели, исповедовались, причастились. Когда пришли за ответом, Татьяна Сергеевна вынесла нам две иконы Господа Иисуса Христа и Божией Матери – такие, как на Венчание, – и говорит:

– Батюшка благословляет вам вот эти иконы, и только от вас, передает, зависит, будут ли они вместе.

Саша радовался. Я рыдала. Потому что надеялась получить конкретный ответ, а батюшка ответил не прямо, а прикровенно. Моя мама, предупредил, должна смягчиться. Она действительно нас благословила, уже в самый день свадьбы.

Через год, на память Ксении Петербургской, у нас родилась наша первеница Ксения

Через год, на память Ксении Петербургской, у нас родилась наша первеница Ксения, чьей небесной покровительнице батюшка Иоанн и благословил нас некогда молиться о создании нашей семьи.

А еще через год, 5 февраля 2006 года, преставился ко Господу отец Иоанн, тоже став для всего нашего теперь уже многодетного семейства Небесным покровителем.

Однажды, когда у нас дело чуть ли не до развода доходило, поехали мы в Печоры. Это была как раз память преподобного Симеона Псково-Печерского. Заходим в келлию батюшки Иоанна, Татьяна Сергеевна нас усадила там сразу же на диванчик, да и давай нам все про любовь да про крепость семейных уз батюшкины слова пересказывать... Нас просто волной тогда любви и благодати накрыло! Так хорошо стало. Все прояснилось. Каждого из нас будто на 180 градусов снова друг к другу какая-то невидимая сила развернула. А Татьяна Сергеевна нам еще и батюшкину книжечку про семейную жизнь подарила.

Наверху, по краям, ‒ иконочки Господа и Божией Матери, подаренные отцом Иоанном

Мы тогда в очередной раз собирались в Псково-Печерский монастырь и взяли их с собою. В первый день зашли к батюшке Иоанну, передали через Татьяну Сергеевну записочки. Погостили в монастыре. В последний день, перед отъездом, заходим за ответами. Нам Татьяна Сергеевна много всего говорит, передает подарочки. А наши друзья стоят так в сторонке… Тут Людмила, чувствуем, не выдержала:

– А нам что, ничего батюшка не ответил?

– А, да! – спохватилась Татьяна Сергеевна. – «Ничего нету лучше, чем вымоленное дитя», – сказал батюшка и велел молиться святым Захарии и Елисавете.

Через год Людмила забеременела. Родившуюся девочку назвали Теодора. Мы стали ее крестными. Имя в переводе с греческого означает «Божий дар».

Последняя встреча

Тарах Хамидов, режиссер:

– В 2005-м году на телекомпании «Глас» (ныне «Радость моя») я работал над фильмом об отце Иоанне (Крестьянкине) «Слово старца». Было лето. Мы поехали в Печоры. Нас там встретил келейник батюшки архимандрит Филарет (Кольцов). Разместились. Начали съемку: виды монастыря, святыни в келлии батюшки, его постригальный крест, архивные фотографии... Записали уже рассказы о старце многих его чад. Снимаем уже несколько дней...

– Татьяна, – говорю тогда уже в какой-то момент я его келейнице. – Все же знают, что мы поехали к батюшке Иоанну снимать о нем фильм... А как же его мы не снимем? Люди будут переживать...

– Ну, хорошо, я попробую, – пошла тогда она нам навстречу и скрылась за дверью, ведущей во вторую внутреннюю комнату в келлии батюшки.

Сценарий для фильма писала Анастасия Горюнова, ее муж Валентин – близкое чадо отца Иоанна – был оператором. Я – режиссером.

Татьяна боялась за здоровье батюшки, он уже вообще никого не принимал. На следующий день сообщила, когда можно будет снимать.

– Сейчас уже войдете, – объявляет нам, помню, как мы в назначенное время пришли, минуту готовности. – Говорить батюшка не будет.

Тарах Хамидов

– Хорошо. Батюшка с отцом Филаретом будут молиться. Вы будете снимать.

Мы замерли. Отворяется дверь.

Валя камеру включил – и стоит, как вкопанный. Я шепчу ему в ухо:

– Пройди не-мно-го.

Он делает два шага и встает на колени. И снова – застывает.

«Надо же, – все еще не унимаюсь я, – с разных ракурсов снять...».

А Валя – весь в поту, камера у него, как влитая, и он снимает без единого движения, не шелохнется. С одной точки. И почти не дышит. Меня не слышит совершенно. Я уж понял, его трогать не надо. Не до съемок ему.

Так и сам вскоре молча, не помня ни о чем, уже просто внимал. Слушал молитву. Движение там происходило на духовном уровне.

Батюшка помолился, потом повернулся и прямо в камеру перекрестил народ. Этот кадр обошел потом весь православный мир. Отец Иоанн уже ничего не говорил, сидел в коляске. Просто улыбнулся.

«Главное в духовной жизни – вера в Промысл Божий и рассуждение с советом», «Живите каждый день с Богом, и Он проведет нас сквозь бури жизни в покой и со спокойным сердцем. Все Им, все от Него и все к Нему», – подверстывали мы уже в фильм слова отца Иоанна.

А пока они с отцом Филаретом пели молитвы, под распахнутым настежь окном батюшкиной келлии, помню, собралось много-много богомольцев. Все стояли и слушали. Получилась целая служба.

Потом отец Иоанн как-то так посмотрел, и Татьяна нам объявила:

– Батюшка хочет каждого из вас благословить.

И он действительно по очереди перекрестил всех нас, каждому вручил подарочек. Мы были в таком трепете – точно малые дети.

Потом уже, когда мы все вместе смотрели отснятый материал, я понял, что только так, как Валентин снимал, и надо было снимать. Иначе бы это была просто суета какая-то...

Когда мы там, во внутренней келлии батюшки, выключили, помню, камеру, Татьяна еще сказала нам:

– Если у кого есть вопросы, можете написать.

Потом зачитала их батюшке, – каким-то образом только она уже могла разобрать, что отец Иоанн отвечает. Так мы получили еще и ответы на свои вопрошания. Одно дело, когда ты просто в книге что-то читаешь, и совсем другое – когда старец отвечает конкретно тебе, и ты вместе с разъяснением ты получаешь от него еще и духовную силу.

Вот такая у нас была трепетная встреча с батюшкой. Через полгода, в феврале 2006 года, отец Иоанн преставился ко Господу.

4 и 5 декабря 2000 года, в одно и то же время, в 11:45, он видел видения, и слова, обращенные к нему, тщательно записал

Уже потом меня потрясло бывшее ему откровение.

– Это было на праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы, 4 и 5 декабря 2000 года, – рассказывала Татьяна. – Два дня батюшка не выходил из келлии и ни с кем не общался. Затем вышел и дал мне конверт: «Посмотри». Я достала из конверта два листочка бумаги, на которых рукой отца Иоанна было написано: «Стой и смотри, что Я допустил для вашего вразумления, без внезапной кончины людей. Виновных не ищите. Виновных не ищите. Молитесь. Будьте в жизни во всем очень осторожны». Я смотрю на него, он молчит. О том, что видел, батюшка так ничего и не сказал. Но два дня подряд,. Слова, сказанные отцу Иоанну при первом и втором видении, были совершенно одинаковы и повторялись слово в слово.

В последнее время я постоянно мысленно возвращаюсь к этим словам и молюсь отцу Иоанну.

20 лет пришлось ждать исполнения слов отца Иоанна

Иерей Игорь Блинов

Иерей Игорь Блинов, клирик Марфа-Мариинской обители Москвы, врач больницы святителя Алексия:

– Когда в начале 1980-х годов я только поступил в медицинский институт, то сразу после экзаменов отправился в Псково-Печерский монастырь. Там, прямо с поезда, мой крестный, ныне протоиерей Вячеслав Куликов, повел меня в Сретенский храм, где тогда исповедовал отец Иоанн (Крестьянкин). Вокруг стояла толпа, как водится, в основном старушек, но батюшка, увидев, что подошел молодой человек, попросил их всех расступиться. Позвал меня. И минут 15–20 рассказывал о красоте духовной жизни.

Говорил, что каждый человек имеет в себе образ Божий, и если стремится к Богу, то Господь, видя искренность его намерений, обязательно открывает ему Себя. Достаточно лишь хоть какой-то шажок сделать к Богу, и Он уже, как отец в притче о блудном сыне, сразу же выходит навстречу. Возвращает тебе прежние одежды, перстень на руку.

Батюшка тебе что-то шепчет на ухо, а ты и не каждое слово-то можешь разобрать, но даже на каком-то невербальном уровне начинаешь понимать, что старец до тебя донести старается. Так же и преподобный Серафим Саровский показал некогда Николаю Мотовилову, что такое благодать Божия. На душе у тебя становится просто радостно и спокойно.

Отец Иоанн так вдохновенно, помню, говорил в нашу первую встречу об общении с Богом, что я потом уже на каждые каникулы неизменно отправлялся в Псково-Печерский монастырь. Сама обитель, вся ее монашеская семья – «горе имеющие сердца» братия – притягивали, укрепляли в вере, являя собой зримый образ инакового бытия.

Всякий раз, когда отец Иоанн разрешал какие-то твои вопросы или недоумения, ты точно на крыльях вылетал от него. Батюшка был так преисполнен тепла и любви, что все его «солнышком» называли. Он любую боль мог исцелить, скорбь утешить.

Молодежь наставлял, прежде всего, овладеть профессией, чтобы так, конкретным деланием, помогать людям и служить Богу. Одно дело – благие намерения и восторженные чувства, а другое – практика, когда человек трудится ради Христа и тем самым, исполняя свое призвание на земле, и душу свою для вечности спасает. Батюшка всегда поддерживал студентов в том, чтобы, несмотря ни на какие искушения, закончить учебу и устроиться работать по специальности.

В медицине все вопросы батюшка разрешал легко и правильно. Тогда многих обуревали всякого рода сомнения, например, насчет иглоукалывания. Отец Иоанн мог четко разъяснить, что если относиться как к рефлексотерапии, то никакого вреда твоей душе этот метод лечения тела не нанесет. Но если кто-то склонен был усматривать в этой технике какие-то скрытые рудименты некоего восточного эзотерического культа, то тогда батюшка действительно мог такого человека предостеречь.

– Лечиться, может быть, и хорошо, но монаху, – говорил батюшка про себя, – надо просто подлечиваться. Зачем вылечиваться? Если Бог дает такой дар – болезнь, надо его с рассуждением, не по своеволию, а слушая тех, кого Господь рядом с тобой поставил, но все-таки стараться понести.

Ждать пришлось 20 лет. Но все произошло точно по слову отца Иоанна

Уехав потом по работе в Европу, я уже через пару лет хотел было вернуться оттуда. Но батюшка мне прислал письмо, подтвердив, что я, оказавшись там, – на правильном пути, и назвал несколько моментов, исполнения которых мне необходимо дождаться, чтобы вернуться в Россию. Ждать пришлось 20 лет. Но все произошло точно по слову отца Иоанна.

«Ты поезжай обратно, ты там женишься, доучишься и, когда России нужен будешь, вернешься», – написал он мне в том письме.

Я там, в Германии, действительно женился, у нас с супругой родилось четверо детей, я имел уже свою врачебную практику... И все никак не мог понять – об окончании какой еще учебы писал мне тогда отец Иоанн?

И только когда я, будучи уже священником Русской Православной Церкви Заграницей, получил диплом об окончании Московской духовной академии, где учился заочно, я понял: свершилось. Действительно, я сразу же смог передать свое дело, и у меня буквально за неделю решился вопрос о переезде в Москву. Батюшке все это открыто было десятилетиями ранее.

Каждый раз, бывая в Псково-Печерском монастыре, совершенно реально и сейчас ощущаешь присутствие отца Иоанна.