Почему Пасха – это не то, что потом? Настоящая Пасха всегда здесь и сейчас и вместе с тем в вечности. Но почему ее все-таки лучше праздновать в России? И как ощутить первохристианскую радость на Пасху в наших краях? Рассказывают архипастыри и пастыри.

Пасха в старой Москве

На Пасху Церковь Торжествующая сослужит нам

Митрополит Мурманский и Мончегорский Митрофан (Баданин):

– Самая памятная Пасха у меня была в 2012 году. Мне тогда Господь послал тяжелейшее испытание: мне делали сложную операцию – я был между жизнью и смертью. Пришло время Пасхи. Меня ждут на приходе. А я лежу под капельницами в московской больнице… А в мой родной сельский храм, где я служил тогда уже 13 лет, съехались прихожане. Все готовились к встрече Пасхи, а настоятеля нет. Я думаю: «Что ж такая скорбь?» Люди там собрались, а где батюшка?.. Дело в том, что там никакого другого священника на сотни километров вокруг не было. И вот я прямо лежа взял телефон и набрал номер храма, староста включила громкую связь – и мы стали служить. Я громко возглашал все, что помнил наизусть, – священнические молитвы. Главное – я им кричал:

Кто-то служил вместо меня! Возможно, угодники Божии: у нас в храме собрано много мощей святых

– Христос воскресе!

И все мне отвечали:

– Воистину воскресе!

И состоялась Пасха! Я уверен, что если сейчас кто-нибудь спросит и у этих собравшихся тогда в Успенском храме села Варзуга людей: «Какая у вас самая памятная Пасха?» – они ответят: «Конечно же, Пасха 2012 года». Потому что там происходило чудо. Храм – все ощущали – был наполнен запахом ладана. Там кто-то служил вместо меня! У нас в храме собрано много мощей угодников Божиих – возможно, кто-то из них или собором они там служили Пасхальную Литургию.

Это самое яркое воспоминание о празднике Пасхи в моей жизни. Сказано: многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие (Деян. 14: 22). Это соединение скорби и радости Воскресения Христова как раз и дает полноту осознания веры.

Митрополит Мурманский и Мончегорский Митрофан (Баданин)Чтобы к Богу прийти, надо, как правило, много поскорбеть. Господь не раз человеку протягивает руку, посылает ему весточки надежды, а ты еще услышать Бога и уверовать не готов. Это та самая синергия – соединение воль: должны соединиться воля Божия и воля человека, чтобы каждому из нас унаследовать то спасение, которое Христос нам уже даровал на Своем Кресте. Господь насильно к вере никого не приведет. И человек, если он просто напряжется, к вере прийти сам по себе не сможет. Это созревание всегда идет таинственным образом. Надо, чтобы именно две эти воли встретились и совпали: воля Божия и воля человеческая. Тогда чудо веры наступает и рождается новый человек во Христе.

Конечно, бывают какие-то особые случаи, некие трагические обстоятельства или опасности, которые постигают человека, и он, будучи спасен, ощущает, что это действует какой-то особый Промысл о нем. Это все, безусловно, подводит человека к обретению веры, воцерковлению. Но все равно это таинство обретения веры невозможно искусственно ускорить. Этот процесс созревания всегда уникален. Каждый приходит к вере чудесным неповторимым образом.

Многие, разумеется, приходят в храм на Пасху. Так же как и задумавшись о смерти или соприкоснувшись с ней. Но когда бы календарно смерть через близких или пощадив на время самого человека ни дала о себе знать – люди идут в Церковь за Пасхой.

Для вечной жизни воскреснет только смирение, которое награждается любовью

Архиепископ Костромской и Галичский Алексий (Фролов):

– Уже две тысячи лет произносятся эти слова: Христос воскресе! – Воистину воскресе! – и из века в век они приносят радость. Господь умер за наши грехи: начаток умершим бысть (1 Кор. 15: 20), – но Он и воскрес! И принес тем самым удивительную радость в мир: теперь все мы воскреснем.

Святитель Григорий Нисский говорил про Пасху: «Настоящий день даже радостнее будущего: тогда по необходимости будут плакать те, коих грехи обличатся, ныне – между нами нет печальных. Ныне и праведник радуется, и не очистивший свою совесть имеет упование исправиться покаянием. Настоящий день отъемлет всякую скорбь, и нет человека, который не находил бы утешения в торжестве праздника».

Архиепископ Костромской и Галичский Алексий (Фролов)Может быть, мы мало об этом задумываемся. Может быть, мы больше сил полагаем на то, чтобы достигнуть каких-то земных успехов. Строим свое счастье, который каждый понимает здесь по-своему. Пытаемся себя чем-то радовать – но радость тоже у каждого своя.

Однако подвиг Христа Спасителя и удивительное чудо, которое совершилось во Вселенной, – то, что Он воскрес, – нас теперь обязывает к совершенно новому взгляду на жизнь, на наши ценности.

Когда мы говорим: Христос воскресе! – и отвечаем: Воистину воскресе! – это реальность? Реальность. Значит, жизнь, которая здесь только начинается, будет продолжаться во веки веков там. Но зададим себе вопрос: насколько я серьезно отношусь к той реальности, с которой мне надлежит встретиться за гробом – после смерти?..

К вечной жизни мы уже готовимся здесь и сейчас, вечность – это не то, что наступит когда-то, она уже есть. Она открывается нам по мере того, как мы соблюдаем Божественные заповеди, – отзываясь на зов Его Божественной любви, выражаем свою любовь к Богу. Добрые дела не только должны свидетельствовать о нашей вере в Бога, но эти поступки будут нас созидать, потому что в их основе наше: «Я люблю Христа, и я хочу выразить свою любовь к Нему не для того, чтобы Он это видел, а просто мне самому это крайне необходимо». Я люблю Бога, поэтому я иду в Церковь. Я люблю Господа, поэтому я соблюдаю заповеди Его.

Вечность – это не то, что наступит когда-то, она уже есть, здесь и сейчас

Заповеди Христовы есть выражение Его любви ко мне. И я хочу выразить свою любовь к Нему исполнением Его заповедей. Я с радостью это делаю! Мне это не трудно. Любовь – она и учит, и сподвигает. Любовь не есть некая перспектива, которую я достигну когда-нибудь, любовь должна пребывать во Мне всегда. Когда во мне нет любви – это катастрофа. Тогда и начинается формальное христианство. Это беда. Когда кончается любовь, начинается нелюбовь. Вот это страшно.

Поэтому сказано: Кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую (Мф. 5: 39). «Ты, – обращается к нам, христианам, Господь, – сохрани Мою Любовь и сей, умножай эту Любовь вокруг себя. И тысячи вокруг тебя будут спасаться – не твоей силою, а Моей Силою».

Почаще надо вспоминать: свобода не есть вседозволенность, свобода – прежде всего ответственность за тот дар, который нам сообщил Господь, – вечную жизнь с Богом. А в этой жизни мы определяемся, насколько мы являемся детьми Божиими.

Когда Господь говорит: Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем (Мф. 11: 29), Он как бы исповедуется перед всеми нами, открывает нам Свое сердце: «Я вот такой, и Я очень вас прошу: будьте такими же. Я очень хочу, чтобы вы были со Мной. Я вас для этого и создал, чтобы вы в радости и любви пребывали в Царстве Моем, которое и есть Царство Любви. И ничто другое в это Царство не войдет, как только смирение, которое награждается любовью».

Любовь Бога к нам и наша любовь к Богу – это тот союз, который заключается между Богом и человеком, и большей радости, чем этот союз, нам ничто на земле дать не может.

Христос воскресе!

Вселенская радость Пасхи. Празднование на природе

Иеромонах Нил (Григорьев), насельник московского Сретенского монастыря:

Иеромонах Нил (Григорьев)– Помню Пасху в детстве – из храма с братом идем. Бабка нас за руки держит, чтобы не разбежались.

– Ну, как ты? – спрашиваю потом у брата.

– Да как обычно…

– А я не шел, я летел по воздуху!

– Как это? Такого быть не может!

– А вот так! Мне легко-легко было.

Разговеешься, посидишь за столом – и то легкость чувствуешь. Тебя начинают спать укладывать. Удивительно: часа два хватало поспать, чтобы выспаться. Потом уже потихоньку начинаешь грешную землю чувствовать под стопами. А после храма было чувство необычайного восторга. Храм воспринимался как место сверхъестественное.

Какие на Псковщине древние храмы! Какие замечательные Любятовский храм, храм преподобного Варлаама Хутынского… Там есть чудесненькие храмики! Стоит в чистом поле, беленький, чистенький, – как зрелый, крепенький грибочек-боровичок. И на новгородской земле есть еще такие старинные храмы. В Юрьевском монастыре какой потрясающий Георгиевский собор! А Благовещенский собор в Старой Руссе! Я эти все храмы помню еще разоренные, но и тогда в этих подчас руинах, обнажающих бережную кладку плинфы, можно было увидеть Древнюю Русь, которая просто жила красотой. Истинной красотой, которую раньше в душах своих ощущали люди. Все, вплоть до рядовых каменщиков, плотников, строителей-работяг. И все вместе соборно создавали эту красоту. От того-то простой русский народ и относился к своей земле как к святыне. Помню стариков: весной он выходит на улицу, посматривает на погоду, на солнышко, лоб перекрестит в сладкой такой истоме:

– Слава Тебе, Господи! Летечко приходит.

Бабке своей кричит:

– Грунька, когда пахать пойдем?

– Дурак старый, это же поселок городского типа. Где ты здесь пашню найдешь? У тебя и лошади нет…

– Да… Ладно, молчи. Не перебивай моей радости. Святое утро.

Свежесть такая в округе! Росистое начало дня, наполненное благодатью. Деды наши понимали красоту природы

Свежесть такая в округе. Росистое начало дня, наполненное благодатью. Деды тогда понимали красоту природы. Это мы сейчас – выскочили из-под крыши, прыг в машину, потом снова под крышу куда-то… И все так на бегу, второпях. Глаза продрали и тут уж ехать куда-то надо. А раньше люди степенные были, сначала прислушивались к красоте природы, приглядывались к ней.

Мы всегда с отцом Рафаилом (Огородниковым), с отцом Никиткой (Корниенко), с Ильей Данилычем старались и на природе Пасху попраздновать – вселенской радости приобщиться. Обо всей этой компании у владыки Тихона в книге «Несвятые святые» написано, а сами-то они уже все на Небесах Пасху празднуют.

А так, если у меня на приходе собирались, то заваривали чай, помню, разведя костерок между двух кирпичей. Это называлось: чай по-лагерному. Я точно такую же, какая некогда у нас в лагере, когда сидели, была, литровую кружку нашел и приспособил. Отец Рафаил все удивлялся:

– Какой вкусный чай!! Я и не знал, что его можно так вкусно приготовить.

– Да ты, отец Рафаил, многого по своей молодости не знаешь! – пошутишь над ним бывало. – А ты, Никитка, вообще младенец! – (это отцу Никите).

После меня старшим был Илья Данилыч, будущий инок Исаия. Тоже, помню, сидит усмехается. Забавный был дед, интересный. Колоритный там тогда у нас собрался народец.

Так вот посидим, чем-нибудь из снедей заправимся, а потом в лесок ходили. Он к тому времени уже подсыхал весь – так мы по сухим кочечкам и пробирались вглубь. Если Пасха была теплая, то и в речке купались. Там, правда, змей много. Они очень красиво так волнообразно плавают. В воде, слава Богу, не кусаются. Так что мы от них как раз в воде и спасались. Как сказано: Ты стерл еси главы змиев в воде (Пс. 73: 13).

А иногда Пасха холодная выпадала. Помню, году в 1992-м на Пасху снег пошел. Тогда уж дома сидели, чай пили, байки травили.

Но даже и когда холодновато было, всегда старались, как соберемся, костерок разжечь. Чаек на открытом огне кипятили. А если была рыбка какая-то, то и ее прямо на палочке над углями коптили. Что-то и сами ловили: судачка, щучку, налимчика. А то и в магазине возьмем да закоптим сами. Мастера мы были по рыбкам. Так сидели у костра, апостолов вспоминали – просто первохристианская какая-то была радость!

Так сидели у костра, апостолов вспоминали – просто первохристианская какая-то была радость!

Илья Данилыч – когда еще монахом не был – иногда мясишком разговлялся. Ему прихожанки принесут, сидит ест.

– Илья Данилыч, ты чего там? – спросишь у него.

– Молчи, – а сам старательно так пережевывает. – Грех жую…

– Какой грех?!

– Вот, – показывает на мясо.

– Да это не грех! Тебе – можно.

Слава Богу, у нас в общении никогда ни ругани, ни сквернословия, ни споров не было. Споров – вообще никогда и никаких.

Пасха для всех людей – образ будущего века. Тогда душа наполняется неописуемой радостью. Всю Светлую седмицу ты просто ликуешь! Это просто какая-то мистическая радость – ее не объяснишь, исходя из чего-то земного. Ради таких переживаний можно не только Четыредесятницу, но и весь год на хлебе и воде прожить. Мы так иногда и постились: хлебушек солью посыплешь – и больше ничего тебе не надо.

На Пасху душу охватывает вселенская радость. Не мелкодисперсная людская, а именно вселенская! Всем желаю приобщиться такой радости.

В России пасхальная радость точно в воздухе разлита

Протоиерей Александр Марченков, настоятель храма преподобного Марона Пустынника в Старых Панех:

Протоиерей Александр Марченков– Спросите любого священника, и он вам ответит, что он на Пасху так устает, что себя не помнит. У меня самая памятная Пасха была в 2005 году на Святой земле. Но знаете, что мне там запомнилось больше всего?! Именно то, что насколько бы там ни были близки величайшие святыни Голгофы и Гроба Господня, а все равно ты вспоминаешь Россию, – потому что у нас пасхальная радость просто в воздухе разлита. Ты ее даже физически здесь ощущаешь. Переживаешь особое состояние. Но я это понял только тогда, когда отпраздновал Пасху вне России. Тогда и решил: «Не, больше я на Пасху никуда уезжать не стану. Буду отмечать Воскресение Христово дома».

Чем ценны богослужения Страстной седмицы и особенно ее последние дни? Почему мы всегда так ждем – даже зачастую не столько самой Пасхи, сколько богослужений Страстной седмицы? Чего мы ждем? Если рассуждать даже просто по-человечески: когда ты сострадаешь близкому человеку, ты, принимая его страдания в сердце, сродняешься с ним, вы становитесь ближе, ваши отношения обретают ту глубину, которой в них не было раньше. Почему-то в радости мы эту глубину не всегда ощущаем. А богослужения Страстной седмицы наполнены Страданиями Христа, и если человек старается вникать в слова служб, то он приобщается Богу, и от этой близости соприкосновения с Богом в Его Страданиях ты испытываешь особые чувства – именно сопричастности Христу. А Пасха – это уже жизнь будущего века.

На Пасху все, даже люди малоцерковные, ощущают радость. Святитель Иоанн Златоуст так и пишет в своем Огласительном слове на Пасху: «Постившиеся и непостившиеся, веселитесь ныне».

Христос воскресе!