Покаяние друзей Иова, прекращение страданий праведника и итог библейской книги: святоотеческая интерпретация

Сегодня, в день памяти святого Иова Многострадального, портал Православие.Ru публикует главу из недавно вышедшей в издательстве Сретенского монастыря книги Петра Малкова «Возлюбивший Христа. Святоотеческие толкования на книгу Иова».

    

И было после того, как Господь сказал слова те Иову, сказал Господь Елифазу Феманитянину: горит гнев Мой на тебя и на двух друзей твоих за то, что вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов (Иов 42, 7).

Древние толкователи отмечают, что в отличие от Иова, которого Господь обличал и наставлял прикровенно, как бы «один на один», Творец отнюдь «не церемонится» подобным же образом с друзьями страдальца: обличает их открыто и в присутствии Иова. Так, святитель Иоанн Златоуст призывает нас: «Но обрати особенное внимание на то, что своего друга [Господь] исправляет наедине, друзей же Иова обличает открыто». В то же время Златоуст здесь как бы пытается угадать и то, что могли бы попытаться возразить Богу друзья Иова на это Его грозное их осуждение: «Но, о Правосудный! Речь наша была о Тебе, Твою правду мы проповедовали, человека мы осудили, а Твое правосудие объявили безошибочным». Однако Бог не желает выслушивать их ложного оправдания. Ведь разве Господь может «принять… говорящих против праведника вопреки правде» Божией?^[1] Мы видим: Бог не нуждается в тех Своих защитниках, в чьих словах правда оказывается смешана с ложью.

Итак, по мысли святителя Григория Великого, именно здесь «становится очевидно, сколь велика была правда его [Иова] в отстаивании своей невиновности в делах перед друзьями, ибо он судом Бога предпочтен даже самим защитникам Бога». Друзьям Иова казалось, что они «превзошли заслуги блаженного Иова, когда говорили в… защиту» Господа; однако они в этом жестоко ошибались и потому, по Божественному «суду, были осуждены»^[2].

Олимпиодор, пользуясь здесь чтением Септуагинты «И было, после того как Господь изрек все эти слова Иову, сказал Господь Елифазу Феманитянину: Ты согрешил и два друга твои, ибо вы не сказали предо Мною ничего истинного, как раб мой Иов» (Иов 42, 7; Септуагинта), ясно пишет о том, что если говорить о сложившейся здесь ситуации по человеческому разумению, то безусловно окажется, что в данном случае были правы друзья Иова, а не страдалец. Ведь именно они самозабвенно и решительно выступали защитниками Бога в отношении Его грозного Промысла о судьбе Иова. Иов же здесь дерзновенно выступал обвинителем Господа, и потому, с точки зрения земной, людской он прав быть не мог. Однако Божественный суд выносит совсем иной приговор в отношении Иова и его друзей, чем тот, которого мог бы ожидать всякий человек. Мы знаем: Бог судит о человеке и о его делах совсем иначе, чем это делают сами люди. Ведь Господь всегда в совершенстве зрит всю полноту Собственного замысла о нас и абсолютно предведает весь ход каждой человеческой жизни. И поэтому то, что может ошибочно показаться нам в наших делах истинным и для нас полезным, зачастую, наоборот, оказывается для нас губительным, оборачивается богопротивной ложью; то же, что, напротив, мнится людям — по ограниченности их ведения — неистинным, порой является в очах Божиих верным и спасительным для человеческой судьбы. Как пишет об этом Олимпиодор, «ведь насколько праведно по человеческим представлениям поступили друзья, выступившие перед Богом [Его] защитниками, Иов же поступил недолжным образом, желая оправдаться перед Богом, поскольку некоторые [читатели книги Иова] и доныне впадают в замешательство от его [Иова] слов [в отношении Бога], принимая во внимание лишь их произношение, тогда как на Божием беспристрастном и нелицеприятном суде они оказываются в противоположном состоянии», ведь Иов произносит их пред лицом Самого Бога — «предо Мною (Иов 42, 7; Септуагинта). ”Ибо предо Мною, Судией, — [как бы] говорит Он [Бог], — вы не говорили правды, несправедливо возводя обвинения против праведника. А мой слуга Иов в неприкрытой истине говорил совершенную правду, ибо он пострадал не из-за греха, а для того, чтобы стать праведником“. Итак, кто же сможет возразить на довод, в пользу которого выносит Собственное суждение Сам Господь?..» При этом Бог говорит все это друзьям праведника именно ради того, чтобы «добродетельность Иова стала — по Божественному свидетельству — всем очевидна. ”Ибо он (Иов), — говорит [Господь], — говорил истинно, возвещая свои добрые дела, вы же, осудив его, говорили ложно“»^[3].

Обратим внимание и на то, что здесь, по Олимпиодору, Господь видит правоту Иова именно в том, что он — перед лицом друзей — настойчиво защищал собственную праведность, решительно отказывался признать себя грешником. Истинность подобной автоапологии страдальца, в соответствии с этим свидетельством о нем Бога (см.: Иов 42, 7; Септуагинта), может быть подтверждена как раз тем, что Иов, настаивая на собственной праведности, говорил о себе ровно то же, что свидетельствовал о нем (в связи с его добродетельностью и личной безгрешностью) и Сам Господь в Своем споре с сатаной: ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла (Иов 1, 8). Друзья винили Иова во грехе, страдалец же решительно настаивал на своей нравственной чистоте — именно в полном согласии с мнением о нем Самого Бога. Вот за эти-то ложные обвинения страдальца в греховности и осуждает Господь Елифаза, Вилдада и Софара; и как раз за эту убежденность страдальца в собственной непорочности и оправдывает Он Иова.

Здесь следует отметить и то, что в синодальном переводе данного 7-го стиха присутствует несколько иной смысловой оттенок, чем в версии Септуагинты. В соответствии с синодальным переводом, Господь обличает друзей Иова именно за то, что они говорили о Мне — то есть о Самом Боге — не так верно, как раб Мой Иов (Иов 42, 7). Здесь постулируется как раз ошибочное богословие Елифаза, Вилдада и Софара, а совсем не их ложные обвинения Иова в неправедности. В соответствии же с Септуагинтой, Господь, напротив, осуждает друзей Иова отнюдь не за их еретические взгляды, но только за их несправедливые обвинения самого страдальца. Некоторое основание этой мысли присутствует уже в 7-м стихе, где о причине вины друзей перед Богом говорится гораздо неопределенней, чем в синодальной версии текста: вы не сказали предо Мной ничего истинного, как раб мой Иов (Иов 42, 7; Септуагинта). Как видим, сказали предо Мной Септуагинты здесь гораздо более расплывчато по смыслу, чем синодальное говорили о Мне. Заранее отмечу, что в следующем — 8-м стихе — 42-й главы в версии Септуагинты эта мысль о том, что друзья Иова виноваты именно и только в несправедливом обвинении страдальца во грехе, выражена весьма ясно; Господь здесь прямо говорит друзьям страдальца: вы не говорили истины о рабе Моем Иове (Иов 42, 8; Септуагинта).

Если же вести речь о Вульгате, то здесь, так же как и в Септуагинте, в 7-м стихе 42-й главы присутствует тот же неопределенный по смыслу оборот говорили предо Мной (Иов 42, 7; Вульгата). Однако в 8-м стихе в Вульгате, в отличие от Септуагинты, вместо вы не говорили истины о рабе Моем Иове (Иов 42, 8; Септуагинта), Господь произносит совершенно иное: чтобы ваши слова не вменились вам в глупость (Иов 42, 8; Вульгата). В тексте Вульгаты нет определенной формулировки в отношении того, за что же обличает друзей Иова Господь: то ли за их ложное учение о Боге, то ли за их несправедливые обвинения Иова во грехе. Итак, ложность суждений друзей Иова здесь, в соответствии с текстом Вульгаты, может быть соотнесена равно и с тем и с другим. Вероятно, именно все это и позволяет древним западным толкователям гораздо более активно, чем восточным экзегетам, развивать в своих комментариях на книгу Иова мысль о том, что Елифаз, Вилдад и Софар неверно учат о Самом Боге и потому являются прообразами современных еретиков.

Древние экзегеты, истолковывающие обращенные Богом к друзьям Иова Его слова, постоянно подчеркивают, что Господь, свидетельствуя о добродетелях Иова, не перестает с любовью именовать праведника Своим Собственным рабом, слугой: вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов (Иов 42, 7); пойдите к рабу Моему Иову и принесите за себя жертву; и раб Мой Иов помолится за вас… вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов (Иов 42, 8). Так, Олимпиодор пишет: «заметь, что Он [Господь] называет Иова Своим рабом, почитая праведника таким именованием, причем не один раз, но многократно»^[4]. То же самое подтверждает и святитель Григорий Великий, полагающий, что тем самым Господь подчеркивает приобретенное ныне Иовом подлинное и святое смирение, а также его верное служение своему Творцу: «И легко заметить, что не было сказано, что ”вы не говорили предо Мной так верно, как Иов“, но как раб Мой Иов (Иов 42, 8), а именно с тем, чтобы в разговоре отметить его характерную черту, введя упоминание о его рабском служении Богу; тем самым Он подчеркивает, что все сказанное Иовом в собственную защиту он произнес не с высокомерной гордостью, но со смирением истины»^[5].

Господь продолжает говорить к Елифазу, Вилдаду и Софару:

Итак возьмите себе семь тельцов и семь овнов и пойдите к рабу Моему Иову и принесите за себя жертву; и раб Мой Иов помолится за вас, ибо только лице его Я приму, дабы не отвергнуть вас за то, что вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов (Иов 42, 8).

В версии Септуагинты этот стих звучит несколько иначе: Ныне же возьмите семь тельцов и семь овнов, и идите к рабу Моему, Иову, и он принесет о вас жертву; Иов же, раб Мой, помолится о вас, ибо только его лицо Я приму, и если бы не ради него, то Я погубил бы вас, ибо вы не говорили истины о рабе Моем Иове (Иов 42, 8; Септуагинта). Тем самым в Септуагинте слова осуждения друзей Иова звучат из уст Божиих гораздо более резко и грозно, чем в синодальной версии текста: ибо только его [Иова] лицо Я приму, и если бы не ради него, то Я погубил бы вас (Иов 42, 8; Септуагинта; выделено нами. — П.М.). По святителю Иоанну Златоусту, Господь таким образом ясно показывает Елифазу, Вилдаду и Софару, что для их прощения, строго говоря, даже «жертвы было недостаточно» и что если бы не молитвенное заступничество за друзей самого Иова, то Бог вообще «не простил бы… [их] греха»^[6].

Отмечу, что если в соответствии с синодальным текстом друзья должны принести умилостивительную жертву за себя сами (и принесите за себя жертву — Иов 42, 8), то, по Септуагинте, жертву за них должен совершить именно Иов: идите к рабу Моему, Иову, и он принесет о вас жертву (Иов 42, 8; Септуагинта). В связи с этим святитель Иоанн Златоуст вновь прямо называет Иова «священником» истинного Бога, однако священником, никак не связанным с Законом Моисеевым, которого тогда еще попросту не существовало. Вместе с тем Златоуст подчеркивает и то, что величина, мера этой жертвы, необходимой для прощения Богом друзей Иова, очень велика; тем самым Бог «показывает величину их грехов [требованием] преизбыточного приношения. Ибо не потребовалось бы столько жертвенных животных, если грехи, которые следовало искупить, не были бы велики»^[7].

Кстати говоря, и некоторые западные толкователи, среди которых и святитель Григорий Великий, считают, что Иов сам принес жертву за своих друзей, а не только за них помолился. Святитель Григорий пишет: «Поэтому справедливо после стольких сражений блаженный Иов приносит жертву за своих друзей. Ибо тех, кого [он] долготерпел как врагов из-за искушений, Иов, благодаря жертвоприношению, сделал опять согражданами [Небесного отечества]»^[8]. Впрочем, в других фрагментах своих «Моралий» святитель Григорий порой все же утверждает, что эту жертву принесли за себя сами друзья, в то время как Иов за них молитвенно заступился пред Богом, ради того чтобы эта жертва оказалась принята^[9].

Исходя из утверждения Септуагинты о том, что страдающий Иов сам, лично приносит жертву Богу за своих друзей, можно сказать, что ветхозаветный праведник вновь прообразует и приносящего Жертву в Новом Завете за человеческий род Христа. Иов — Божий священник, живший еще до дарования Моисеева закона, предуказывает на «священство» Господа, Который, будучи Первосвященником по чину Мелхиседека (Евр 5, 10), некогда принесет Себя Сам в Жертву за человеческий род на Голгофе. Здесь как бы двойное прообразование: Иов одновременно и жертва (ибо он невинно мучился и страдал), и вместе с тем — священник, ибо умилостивляет Бога своей жертвой за других. Тем самым он зримо являет нам собой два образа, две стороны великой Жертвы Христовой: Того, Кто приносится в Жертву за человеческий род, и, одновременно, Того, Кто Сам приносит Себя в эту Жертву за мир...

Иов не держит зла на своих друзей, с радостью готов совершить необходимое жертвоприношение за Елифаза, Вилдада и Софара. Тем самым Бог, по замечанию святителя Иоанна Златоуста, являя согрешившим «незлопамятство Иова, делает друзей… свидетелями добродетели этого мужа…»^[10]

Господь, милосердно выражая Свою готовность даровать прощение Елифазу, Вилдаду и Софару, через принятие приносимой Иовом ради них жертвы, по выражению того же Златоуста, их «вместе и обличает, и спасает»^[11].

Ранее кратко отмечалось, что в 8-м стихе 42-й главы, в соответствии с Септуагинтой, делается акцент на том, что грех трех друзей Иова заключался именно в их ложной оценке личности страдальца, в отрицании ими его праведности (вы не говорили истины о рабе Моем Иове — Иов 42, 8; выделено нами. — П.М.), а не в их неверном учении о Боге, как это следует из синодального текста: вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов (Иов 42, 8; выделено нами. — П.М.). Так, пользующийся греческим библейским текстом святитель Иоанн Златоуст решительно утверждает, что друзья Иова «ничего дурного против Бога… не говорили»^[12]. Однако помимо этого Златоуст все же отмечает и то, что друзья Иова прежде «не говорили с рвением по Богу»^[13]. То есть, хотя, быть может, они и свидетельствовали о Боге истинные вещи, но не явили здесь самого важного — подлинной любви к Господу, рассуждая о Нем отстраненно, равнодушно и предельно рационально.

С подобной точкой зрения восточных Отцов, в соответствии с которой друзья Иова в своих прежних речах ни в чем не исказили верного учения о Боге, никак не могут согласиться западные древние толкователи. Ведь из текста Вульгаты здесь (Иов 42, 7–8), в отличие от Септуагинты (об этом говорилось ранее), отнюдь не следует, что друзья Иова ничем не погрешали в своих словах против истин богословия.

Так, святитель Григорий Великий, который на протяжении своих «Моралий» непрестанно и настойчиво повторяет, что Елифаз, Вилдад и Софар прообразуют многими своими делами и словами именно борющихся против Церкви Христовой и исповедующих ложное учение о Боге еретиков, рассуждает в подобном же ключе и здесь. Как раз в согласии с таким типологическим истолкованием библейских образов друзей Иова, Святитель и рассуждает о прообразовательном значении той жертвы, которую, по повелению Божию, приносят за себя друзья ветхозаветного праведника и которая в обязательном порядке должна сопровождаться молитвой за них и самого Иова, как являющего собой тип Новозаветной Церкви. Подчеркну: святитель Григорий, размышляя о подобном прообразовательном значении личности друзей Иова как типа новозаветных еретиков, вместе с тем с большим оптимизмом смотрит на возможность примирения со Христом для всякого впадшего в заблуждение и отпавшего от Церкви еретика — в том случае, если он раскается. Впрочем, такое покаянное примирение с Господом оказывается возможным лишь при условии, что и сама Церковь силой своей молитвы заступится перед Христом за виновного в ереси и тем самым воссоединит бывшего еретика со своим Небесным Главой. Ведь, как пишет о силе подобной церковной молитвы святитель Григорий, «она [Церковь] — единственная, через которую Бог охотно приемлет жертву; она — единственная, кто непоколебимо ходатайствует за тех, кто впал в заблуждение»^[14].

Итак, святитель Григорий уподобляет повеление Бога, обращенное к Елифазу, Вилдаду и Софару, принести за себя жертву всесожжения необходимости покаяния со стороны еретиков; молитву же за них Иова к Творцу он сравнивает с ходатайством Церкви ко Христу за кающихся отпавших. Ведь только Церковь является носительницей здесь, на земле, подлинной истины; Бог же слышит только истинное слово и лишь одно его принимает. Кроме того, Бог любит Свою Церковь и не может не прислушаться к мольбе Своей возлюбленной за кающихся согрешивших. Наконец, именно через посредство Церкви в нашем мире и стало возможно исправление для всякого грешника — по дару действующей в ней благодати Таинства покаяния, через которое и может быть прощено всякое преступление против Бога. Вот что об этом пишет святитель Григорий: «Но должно быть особым образом отмечено, что им [друзьям] повелено принести жертву в знак их обращения не самостоятельно, но посредством Иова. Несомненно, еретики, когда они возвращаются к истине после своих заблуждений, не могут умилостивить Божественный гнев, принося жертвы сами по себе, пока они не обратятся ко Вселенской Церкви, которую и означает собой блаженный Иов; так что они могут обрести Спасение по ее молитвам — той, чью веру они прежде подвергали сомнению своими лживыми утверждениями. Он [Господь] говорит: И раб Мой Иов помолится за вас, ибо только лице его Я приму, чтобы ваши слова не вменились вам в глупость (Иов 42, 8; Вульгата). Поскольку Он [как бы] открыто говорит еретикам: ”Я не приемлю жертв ваших, Я не слышу слов ваших ходатайств, кроме как через ее [Церкви] заступничество, слова исповедания которой обо Мне Я признаю истинными. И вы должны Мне действительно принести в жертву тельцов и овнов, чтобы явить ваше обращение; но испросить у Меня вашего Спасения надлежит через посредство Вселенской Церкви, которую Я возлюбил. Поскольку Я хочу посредством ее отпустить грех, который вы совершили в ней против Меня, с тем чтобы она смогла обрести ваше возрождение — та, что испытала страдания из-за ваших духовных болезней“»^[15].

Итак, Елифаз, Вилдад и Софар исполняют Божественное повеление и приносят за себя жертву всесожжения, и Господь прощает их — отчасти ради этой их жертвы, но прежде всего и в первую очередь — ради той умилостивительной молитвы, что возносит ныне за своих друзей Иов. Вместе с тем Господь наконец прекращает и продолжавшиеся до этого самого момента телесные муки самого Иова, воздавая ему теперь в земной жизни дарами вдвое большими, чем то имение, которым он обладал раньше — до начала своих страданий:

    

И пошли Елифаз Феманитянин и Вилдад Савхеянин и Софар Наамитянин, и сделали так, как Господь повелел им, — и Господь принял лице Иова. И возвратил Господь потерю Иова, когда он помолился за друзей своих; и дал Господь Иову вдвое больше того, что он имел прежде (Иов 42, 9–10).

Итак, по свидетельству святителя Иоанна Златоуста, прежде, при начале страданий Иова, «Бог попустил диаволу показать всю его силу; и когда он выпустил все стрелы и не осталось никакого [нового] способа для нападения, тогда [Господь] вывел борца с места состязания, чтобы победа была ясной и несомненной»^[16] — освободил Иова от страданий и наградил земными благами.

Семь долгих лет Иов претерпевал несчастья и болезни^[17]. Однако что такое семь земных лет в сравнении с вечной славой богопричастности? Как говорит святитель Иоанн Златоуст, «гноение ран [Иова] продолжалось недолго, а благословения, которые породила борьба» Иова против искушений сатаны, «не оскудеют во все веки»^[18].

Святитель Григорий Великий обращает внимание читателей на то, что ходатайство Иова за друзей перед Богом имело, быть может, не меньшее значение для прекращения его мучений, чем недавнее раскаяние праведника перед Богом. При этом все три эти события: раскаяние Иова, его молитва за друзей и прекращение его страданий, сопровождаемое Божественным воздаянием, — оказываются друг с другом теснейшим образом духовно связаны. Двоеслов пишет: «…когда же непосредственно за этим [в библейском тексте] следует: И возвратил Господь потерю Иова, когда он помолился за друзей своих (Иов 42, 10), то ясно видно, что [собственным] раскаянием он заслужил немедленное исполнение своей молитвы, [именно] потому, что он ходатайствовал за своих друзей. Кающийся тем быстрее удостаивается быть услышанным за себя, чем сильнее он ходатайствует за других. Милостивый Судия охотнее принимает жертву прошения, когда она исполнена любви к ближнему»^[19]. Тем самым, обретя путем страданий состояние совершенной праведности, Иов получает особое дерзновение заступничества за грешников пред Богом, его молитвы за других имеют отныне исключительную силу; ходатайствуя же с любовью за друзей, Иов — силой такой дерзновенной любви к ближнему — через это и сам услышан Господом в горестном плаче о своей собственной судьбе.

Мы понимаем: прекращение страданий Иова могло произойти лишь в тот миг, когда он одержал окончательную победу над сатаной, реализовал тот Божественный замысел о себе, что и лежал в основании спора Господа с диаволом о праведнике. Причем момент этот наступает для Иова не тогда, когда он покаялся перед Господом, но именно теперь, когда он обратился с молитвенным ходатайством за грешников к Богу. Не совершивший личного греха, безвинный, — это, как мы помним, неоднократно подтверждено Самим Богом — Иов совсем недавно решительно осудил себя, являя в этом прообраз грядущего Христа, Который, будучи свободен от всякого греха, безвинно принимает осуждение на смерть на Кресте. Иов подобно Спасителю не только безвинно страдает и несправедливо обвиняется другими во грехе, которого не совершал, но и — также являя здесь тип Христа — делается ходатаем перед Богом за грешников: молится за прогневавших Господа друзей. Тем самым Иов явственнейшим образом здесь прообразует Того, о Ком говорит пророк Исаия: и за преступников сделался ходатаем (Ис 53, 12). Раньше Иов жаждал Небесного Заступника, пророчески прозревая Его сущим на Небесах: И ныне вот на небесах Свидетель мой, и Заступник мой в вышних! (Иов 16, 19). Теперь он сам, познав и таинственным образом лично узрев Этого грядущего в мир Заступника (теперь же мои глаза видят Тебя — Иов 42, 5), прообразует Его ходатайство перед Небесным Отцом за человеческий род именно тем, что заступнически молится Господу о прощении грешников и в этом своем — по образу Христа — заступничестве оказывается услышан. Мы видим: Иов прообразует собой не только Христа страждущего, не только Господа распятого, но и Сына Божия, спасающего человечество от греха и смерти, Христа, ходатайствующего за весь людской род. Иов ныне — еще и источник прощения для других, для своих кающихся друзей, подобно тому как прообразуемый им Христос — Источник прощения для всех верующих в Него, входящих через покаяние в Его Церковь, как в Его Тело.

Итак, именно в этот миг — в момент услышанной Господом молитвы Иова за согрешивших друзей — и исполняется, реализуется окончательно призвание этого праведника как ветхозаветного типа Христа: прообраза не только Христа-Искупителя, но и Христа-Ходатая; тем самым здесь ставится закономерная точка в прообразовательном значении страданий Иова.

Но конечно же Господь прекращает страдания Иова именно в этот момент не только потому, что праведник в совершенстве явил собой прообраз грядущего Христа. Мы понимаем: цель страданий Иова — не только в их прообразовательном смысле, но и в личном совершенствовании самого праведника. И как раз теперь такая призванность Иова к высоте духовного совершенства в нем и реализуется. Именно слышание и исполнение Богом молитвенного ходатайства праведника за других являет нам ту особую силу, духовную мощь, дерзновение пред Богом, что обрел Иов в своих страданиях. Теперь эта его Божественная слава, имеющая начало в своем подлинном Источнике — Боге, пребывает в страдальце столь неисчерпаемой, как бы «бьющей через край», что от ее полноты в ней начинают соучаствовать и другие: друзья страдальца. Ведь и они — именно силой молитвенного заступничества Иова — делаются ныне свободными от своей прежней вины перед Господом. Вот теперь-то, в подобном достигнутом Иовом совершенстве дерзновения во Христе, и настает предел его муке: в ней для него теперь уже нет спасительной необходимости — ведь Иов взошел к подлинным вершинам богопознания и стал источником избавления от греха для других.

Путь Иова — это трудный и долгий путь через страдание: от праведности — к жертвенной вере, от веры — к пророчеству, от пророчества к богопричастности (через вхождение в Божественное присутствие и через соединение со страждущим Христом). Пребывая еще в Ветхом Завете (и даже вне его, ибо он не еврей и живет прежде Моисея), Иов, парадоксальным образом возвышаясь над ограниченностью законов времени, оказывается отчасти причастен и к реальности той Жертвы Христовой, что приуготована еще прежде создания мира. Ведь он познает тайну Христову, а познать тайну Божию — значит приобщиться ей.

Вместе с тем Иов конечно же и теперь остается человеком дохристианской эпохи, и в этом смысле его состояние все же нельзя уподобить совершенству христианских святых; нельзя говорить в его отношении и о состоянии полноты обожения — ведь оно возможно лишь во Христе как уже осуществившем дело Спасения мира и человека. И все же Иов достигает высочайшей меры богообщения.

Итак, вслед за кратким свидетельством о том, что дал Господь Иову вдвое больше того, что он имел прежде (Иов 42, 10), библейское повествование показывает дальнейшую судьбу Иова более подробно. Прежде всего здесь рассказывается о том людском утешении, которое он получил после прекращения своих несчастий и болезней, вместе с приходом к нему его братьев, сестер и всех его прежних знакомых:

Тогда пришли к нему все братья его и все сестры его и все прежние знакомые его, и ели с ним хлеб в доме его, и тужили с ним, и утешали его за все зло, которое Господь навел на него, и дали ему каждый по кесите и по золотому кольцу (Иов 42, 11).

Святитель Григорий Великий в связи с этим библейским стихом замечает, что источником страданий Иова во время его несчастий были не только попущенные Богом потеря близких, утрата имущества и болезни, но и жесткие слова друзей — Елифаза, Вилдада и Софара, — то есть мучительные и несправедливые упреки со стороны находящихся рядом людей. Именно поэтому Иов теперь не только удостаивается того, чтобы быть утешенным дарами, исходящими непосредственно от Бога, но и заслуживает того, чтобы оказаться взлелеянным проявлениями подлинной человеческой любви^[20]. К Иову приходят те, кто ему действительно дорог; они пируют вместе с ним, утешают его и дарят ему подарки, являя прежнему страдальцу добрую и искреннюю теплоту общения — в противовес минувшей холодности речений Елифаза, Вилдада и Софара.

Пресвитер Филипп видит в этих обстоятельствах жизни Иова и еще одно очередное прообразовательное указание на будущую евангельскую реальность. Такое пиршество утешения, устроенное Иовом совместно с пришедшими к нему близкими и друзьями, прообразует собой Новозаветный пир веры, на который придут в Церковь Христову все те, кто примут Спасителя мира. Среди них будут и те Его «братья» и «сестры», что родились иудеями; ведь именно из их числа Господь и произойдет по плоти. Но среди них окажутся и те многочисленные братья и сестры Спасителя, что обратятся ко Христу из среды языческих народов. И их также можно смело именовать Его «сродниками»: ведь Господь будет единосущен по плоти и им. Мы знаем: Христос сделался в Воплощении единосущен по Своему Человечеству всем потомкам Адама и посредством этого воистину стал Братом для всех живущих на земле: не только для иудеев, но и для других народов. Вот что пишет об этом, комментируя 11-й стих 42-й главы, пресвитер Филипп: «Когда говорится, что [к Иову] пришли… братья его и все сестры его и все прежние знакомые его (Иов 42, 11), то пришли [здесь]… означает, что они через веру соединились с ним, дабы собраться вместе в Церковь в едином духе, ибо все верующие в Бога суть члены Церкви. Братья и сестры обозначают все родство иудеев, из семьи которых родился и Христос. Но мы можем также понимать ”братьев“ и ”сестер“ как множество народов, потому что [Христос] воспринял плоть рода человеческого, через которую удостоил всех людей сделаться Ему братьями и сестрами»^[21].

И благословил Бог последние дни Иова более, нежели прежние: у него было четырнадцать тысяч мелкого скота, шесть тысяч верблюдов, тысяча пар волов и тысяча ослиц. И было у него семь сыновей и три дочери. И нарек он имя первой Емима, имя второй — Кассия, а имя третьей — Керенгаппух. И не было на всей земле таких прекрасных женщин, как дочери Иова, и дал им отец их наследство между братьями их (Иов 42, 12–15).

Мы видим: Господь не только восстанавливает прежнее имение Иова, но и умножает Его: как говорилось в библейском тексте несколько ранее — вдвое больше того, что он имел прежде (Иов 42, 10). По поводу такого удвоения — по Божией милости — былого имения Иова, утраченного им во время страданий, святитель Григорий Великий говорит так: «Он получил вдвое больше того, чем потерял, ибо по снисхождению милосердного Судии, Его [Божественная] помощь через утешение [всегда] намного превосходит наши потери в искушениях»^[22].

Вместе с тем святитель Григорий Великий видит здесь — в этих библейских свидетельствах о судьбе Иова после его страданий и победы над диаволом — еще и важный прообраз грядущей эсхатологической перспективы, венчающей собой будущую Новозаветную эпоху. Двоеслов, являясь епископом, предстоятелем одной из древних Поместных Церквей, оказывается и сам живым свидетелем постепенного исполнения этого прообраза. В ходе земной истории, вместе с неумолимым приближением конца времен, представители все большего числа народов узнают истину о Христе и соединяются друг с другом в Его Церкви. Вот это-то умножение чад Церкви, среди которых в финале земной истории окажутся даже иудеи, и предызображает, по мнению святителя Григория, умножение имущества Иова. Ереси — прежняя «боль» Церкви — успешно побеждаются ею, подобно тому как одолены в споре с Иовом и прообразующие еретиков его друзья. И теперь, по слову святителя Григория, «Господь благословляет новое состояние [прообразующего собой Церковь] Иова более, чем прежнее, потому что — с учетом принятия в веру [даже] народа Израиля — по мере стремительного приближения века сего к своему концу Господь утешает [прежнюю] боль Святой Церкви», ранее испытывавшей нападения различных еретиков, «собиранием многочисленных душ. Чем яснее такое приближение, тем больше Церковь будет обогащаться душами» представителей различных народов^[23].

Мы видим из библейского текста и то, что вместе с дарованием Иову земного богатства Господь благословляет его и рождением новых сыновей и дочерей. В библейском тексте приводятся имена новых прекрасных дочерей Иова: Емима, Кассия и Керенгаппух (см.: Иов 42, 14). В Септуагинте здесь присутствуют другие варианты имен: День (Ἡμέραν), Корица (Κασίαν) и Амалфеев рог (Ἀμαλθείας κέρας) (см.: Иов 42, 14; Септуагинта).

В связи с этими библейскими свидетельствами древние церковные толкователи обращают внимание и еще на одну значимую тему: если имущество Иова в качестве Божией награды удваивается, то число вновь родившихся у него детей оказывается точно таким же, как и количество тех его сыновей и дочерей, что погибли при начале страданий праведника. Вот как формулирует вопрос об этом святитель Иоанн Златоуст: «Сделаем еще одно замечание, чтобы покончить с наградой праведника. Он получил овец вдвойне, быков, верблюдов, ослов вдвойне, а детей, потеряв десять, не получил двадцати. Здесь возникает вопрос: почему скота он получил вдвое больше, а детей только столько же?» Святые Отцы, задавшись вопросом о причине этого, дают на него согласный ответ. При этом их мысль оказывается здесь теснейшим образом связана с евангельским речением о том, что у Бога все живы(Лк 20, 38) — вне зависимости от того, пребывают ли те или иные люди сейчас на земле или же почили смертным сном. Ведь наш Бог не есть [Бог] мертвых, но живых (Лк 20, 38), ибо предназначил всякого человека к Вечной Жизни и дал каждому обетование воскресения. Вот что пишет об этом тот же святитель Иоанн: «Так как скот и имущество, потерянные им, погибли для него окончательно, а человек, умирая, сохраняется для жизни и восстает в воскресении, то [Бог] и не дает ему детей вдвое, чтобы не лишить его надежды относительно отшедших, но чтобы показать ему, что и они, хотя и похищены смертью, живы. И все они остаются у него, и вновь не дает ему Бог более десяти, чтобы Иов [впоследствии умирая,] нашел [бы десять других], перейдя не от жизни к смерти, но [как бы] из дома в дом»^[24]. Подобным же образом рассуждает и святитель Василий Великий: «Но почему же и коней, и лошаков, и верблюдов, и овец, и возделанных полей, и всех утех изобилия получил он сугубую меру, а число детей произвел равное умершим? Потому что бессловесные животные и все тленное богатство погибли совершенно; а дети и по смерти были живы превосходнейшею частию своего естества (то есть душой. — П.М.). Поэтому, украшенный опять от Творца другими сынами и дщерями, и это стяжал он в сугубой мере. Ибо одни дети были при родителях, доставляя им веселие в сей жизни, а другие, предварив отца, ожидали [за гробом], чтобы всем им окружить Иова тогда, когда Судия человеческой жизни соберет всенародную Церковь [во всеобщем воскресении], когда труба, знаменующая пришествие Царя, громко отозвавшись во гробах, потребует от них залога тел. Тогда и почитаемые ныне мертвыми скорее живых предстанут пред Зиждителем всяческих. Поэтому, думаю, в сугубой мере Наделивший Иова прочим богатством определил, чтобы он довольствовался числом детей, равным прежнему. Видишь ли, сколько благ приобрел себе праведный Иов терпением?»^[25]

Книга Иова завершается свидетельством о его долгих годах жизни, о многочисленном потомстве — внуках и правнуках, радовавших праведника в его старости. Сюда же присоединяется и известный отрывок — о котором подробно уже говорилось ранее — фрагмент из так называемой Сирской книги, включенный в текст Септуагинты (равно как и в синодальный перевод), но отсутствующий в Вульгате:

После того Иов жил сто сорок лет, и видел сыновей своих и сыновей сыновних до четвертого рода; и умер Иов в старости, насыщенный днями. Написано, что он опять восстанет с теми, коих воскресит Господь. О нем толкуется в Сирской книге, что жил он в земле Авситидийской на пределах Идумеи и Аравии: прежде же было имя ему Иовав. Взяв жену Аравитянку, родил сына, которому имя Еннон. Происходил он от отца Зарефа, сынов Исавовых сын, матери же Воссоры, так что был он пятым от Авраама. И сии цари, царствовавшие в Едоме, какою страною и он обладал: первый Валак, сын Веора, и имя городу его Деннава; после же Валака Иовав, называемый Иовом; после сего Ассом, игемон из Феманитской страны; после него Адад, сын Варада, поразивший Мадиама на поле Моава, — и имя городу его Гефем. Пришедшие же к нему друзья, Елифаз (сын Софана) от сынов Исавовых, царь Феманский, Валдад (сын Амнона Ховарского), савхейский властитель, Софар Минейский царь. (Феман сын Елифаза, игемон Идумеи. О нем говорится в книге Сирской, что жил в земле Авситидийской, около берегов Евфрата; прежде имя его было Иовав, отец же его был Зареф, от востока солнца) (Иов 42, 16–18).

Интересно, что преподобный Ефрем Сирин путем сложных арифметических подсчетов общего числа лет, прожитых Иовом до, во время, а также и после страданий, приходит к выводу, что их сумма не совпадает с общим числом годов всей жизни Иова, указанным в Библии. Не вдаваясь в подробности этих математических расчетов преподобного Ефрема, вместе с тем отмечу, что, по его убеждению, «те семь лет испытания», что довелось пережить Иову, не были «включены» автором библейского текста «в эту [общую] сумму» прожитых им в земной жизни годов вполне сознательно. По мнению преподобного Ефрема, это связано с тем, что годы страданий праведника «есть серьезное основание… не считать: [ведь] они более относятся к смерти, нежели к жизни»^[26].

Тем самым, как следует из этих слов преподобного Ефрема, прообразущий Христа своими безвинными страданиями Иов уподобляется Господу поистине в огромной мере. Ведь все годы его лишений и болезней оказываются не только типом мук Спасителя, но даже и прообразом Его пребывания во гробе: во власти смерти, как в мертвенном состоянии человеческого естества Господа.

---

^[1] Святитель Иоанн Златоуст. In Justum et Beatum Job. 4. 4. PG. 56. Col. 582. Русский перевод: Святитель Иоанн Златоуст. О праведном и блаженном Иове. 4. 4 // Творения. Т. 6. Кн. 2. С. 943.

^[2] Святитель Григорий Великий. Moralia in Job. XXXV. 9. PL. 76. Col. 754BD.

^[3] Олимпиодор. Commentarium in Beatum Job. 42. 7. PG. 93. Col. 453C–456A.

^[4] Олимпиодор. Commentarium in Beatum Job. 42. 7. PG. 93. Col. 453D.

^[5] Святитель Григорий Великий. Moralia in Job. XXXV. 10. PL. 76. Col. 755C.

^[6] Святитель Иоанн Златоуст. Commentaire sur Job. T. II. SC. 348. 42. 6. S. 236. Русский перевод: Библейские комментарии. Книга Иова. С. 261.

^[7] Святитель Иоанн Златоуст. Commentaire sur Job. T. II. SC. 348. 42. 5. S. 236. Русский перевод: Библейские комментарии. Книга Иова. С. 261.

^[8] Святитель Григорий Великий. Moralia in Job. III. 70. PL. 75. Col. 633A.

^[9] См.: Там же. XXXV. 12. PL. 76. Col. 756AC.

^[10] Святитель Иоанн Златоуст. Commentaire sur Job. T. II. SC. 348. 42. 5. S. 236. Русский перевод: Библейские комментарии. Книга Иова. С. 261.

^[11] Он же. In Justum et Beatum Job. 4. 4. PG. 56. Col. 582. Русский перевод: Святитель Иоанн Златоуст. О праведном и блаженном Иове. 4. 4 // Творения. Т. 6. Кн. 2. С. 943.

^[12] Святитель Иоанн Златоуст. In Justum et Beatum Job. 4. 4. PG. 56. Col. 582. Русский перевод: Святитель Иоанн Златоуст. О праведном и блаженном Иове. 4. 4 // Творения. Т. 6. Кн. 2. С. 943.

^[13] Он же. Commentaire sur Job. T. II. SC. 348. 42. 6. S. 238. Русский перевод: Библейские комментарии. Книга Иова. С. 262.

^[14] Святитель Григорий Великий. Moralia in Job. XXXV. 13. PL. 76. Col. 756C.

^[15] Святитель Григорий Великий. Moralia in Job. XXXV. 12. PL. 76. Col. 756AC.

^[16] Святитель Иоанн Златоуст. Fragmenta in Beatum Job. 42. PG. 64. Col. 656A. Русский перевод: Святитель Иоанн Златоуст. Отрывки на книгу блаженного Иова. 42 // Творения. Т. 12. Кн. 3. С. 1088.

^[17] См.: Преподобный Ефрем Сирин. Commentarius in Job. 42. 16. Opera omnia. Т. 2. Col. 19D.

^[18] Святитель Иоанн Златоуст. In Justum et Beatum Job. 4. 2. PG. 56. Col. 578. Русский перевод: Святитель Иоанн Златоуст. О праведном и блаженном Иове. 4. 2 // Творения. Т. 6. Кн. 2. С. 935.

^[19] Святитель Григорий Великий. Moralia in Job. XXXV. 21. PL. 76. Col. 761AB. Русский перевод: Библейские комментарии. Книга Иова. С. 262.

^[20] См.: Святитель Григорий Великий. Moralia in Job. XXXV. 22. PL. 76. Col. 761D.

^[21] Пресвитер Филипп. Commentarii in librum Job. 42. PL. 26. Col. 798D–799A. Русский перевод: Библейские комментарии. Книга Иова. С. 263.

^[22] Святитель Григорий Великий. Moralia in Job. XXXV. 22. PL. 76. Col. 761BC.

^[23] Святитель Григорий Великий. Moralia in Job. XXXV. 35. PL. 76. Col. 769B. Русский перевод: Библейские комментарии. Книга Иова. С. 264.

^[24] Святитель Иоанн Златоуст. In Justum et Beatum Job. 4. 4. PG. 56. Col. 582. Русский перевод: Святитель Иоанн Златоуст. О праведном и блаженном Иове. 4. 4 // Творения. Т. 6. Кн. 2. С. 943.

^[25] Святитель Василий Великий. Homilia 21. Quod mundanis adhaeredum non sit. PG. 31. Col. 564AB. Русский перевод: Святитель Василий Великий. Беседа 21 О том, что не должно прилепляться к житейскому, и о пожаре, бывшем вне церкви // Творения. Т. 2. СПб., 1911. С. 254.

^[26] Преподобный Ефрем Сирин. Commentarius in Job. 42. 16. Opera omnia. Т. 2. Col. 19D. Русский перевод: Библейские комментарии. Книга Иова. С. 265.