Светский взгляд на историю нуждается в избавлении от идеологем прошлого

Следует с сожалением отметить, что место Церкви в истории нашего народа по-прежнему нередко недооценивается или оценивается неадекватно. При чтении некоторых научных трудов может сложиться впечатление, что история России развивалась как бы помимо Церкви, без ее участия и что Церковь не дала России ни героев, ни святых, ни выдающихся государственных деятелей. Авторы таких трудов большое внимание уделяют политическим событиям, экономическим достижениям, в то время как духовная сфера жизни народа практически игнорируется.

Такое положение вещей является следствием инерции, идущей от советского времени, когда вся отечественная история представлялась как серия эпизодов в многовековой «классовой борьбе», венцом которой стала Октябрьская революция. Ну, все знали о Разине, Болотникове, Пугачеве, о Юрьевом дне, но очень мало знали о гениях духа, о выдающихся личностях, во многом определивших мировоззрение своего народа. Роль Православия в жизни страны замалчивалась. Убежден, что светский взгляд на историю нуждается в избавлении от идеологем прошлого, и историческая справедливость в отношении той судьбоносной роли, которую Церковь играла в истории Отечества, должна быть восстановлена.

<…>

Тем не менее, наследие советского прошлого не вполне изжито, как я только что сказал. Оно проявляется, в частности, в том, с каким трудом происходит вхождение теологии в светское образовательное пространство. Вроде бы теология уже внесена в классификатор научных специальностей, утвержден паспорт этой специальности, но нам говорят: «Диссертации по теологии вы защищать можете, а ученые степени будут присуждаться по смежным дисциплинам».

Еще одной проблемой, которая широко обсуждалась в текущем году, является разрыв между университетским и школьным образованием. Интеграция объективной позиции в отношении отечественной истории в школьную программу протекает крайне медленно, все еще сохраняются старые схемы в преподавании исторических дисциплин. Здесь есть и объективный фактор: традиционный временной разрыв между университетским и школьным образованием; и субъективный – привычка к старым методикам.

Мне уже приходилось говорить о том, что авторы школьных учебников нередко прячут религиозные сюжеты в разделе «Культура и искусство» или, еще более странно, «Народные обычаи», сводя религиозный феномен к фольклору (подобно тому, как научную специальность «Теология», не успев ввести, сразу же пытаются спрятать под историей, философией, филологией или культурологией). Думаю, нам пора отказаться от этих порочных подходов. Пора уже наконец признать, что история нашего Отечества неотделима от истории Русской Православной Церкви, на протяжении веков игравшей ключевую роль в становлении нашей государственности, духовной и культурной идентичности.

Выбор князя Владимира стал духовным и ценностным

Разумеется, и сегодня находятся те, кто говорит, что празднование памяти святого князя Владимира – это дань определенному «национальному мифу» или даже создание нового мифа; на самом же деле, по их мнению, выбор князя Владимира в пользу византийского христианства был исторически случайным, обусловленным сиюминутными обстоятельствами внутри- и внешнеполитической конъюнктуры. Некоторые вообще сводят историческую роль князя Владимира к якобы сделанному им «европейскому выбору»: об этой псевдонаучной концепции я недавно подробно говорил на открытии Всемирного русского народного собора.

Безусловно, выбор великого князя был совершен в определенных исторических обстоятельствах, но при этом он не может быть сведен к политической прагматике. Будь он таковым, его последствия имели бы локальный и преходящий характер. Изменилась бы конъюнктура – изменился бы и выбор. Между тем вся последующая история Руси показала, что выбор князя Владимира стал выбором духовным и ценностным, а потому и оказал определяющее влияние на цивилизационное самоопределение нашего Отечества.

Известны усилия князя Владимира по объединению разрозненных славянских племен, его попытка создать общую для всех славянских племен языческую религию. Эта попытка не увенчалась успехом. И тогда после долгих раздумий, внимательного изучения разных религиозных традиций Владимир приходит к взвешенному и выстраданному решению принять святое крещение. Он принимает православную веру и преподносит ее своему народу как бесценное сокровище, как самое важное и значительное, чем он мог одарить своих подданных. Так в днепровской купели кладется начало новой, Святой Руси, духовному единству народному.

Единство нации созидается отнюдь не огнем и мечом

Единство нации созидается отнюдь не огнем и мечом. Учрежденные таким способом государства недолговечны. Александр Македонский создал великую империю и объединил земли от Македонии до Индии, однако его царство разрушилась сразу после смерти выдающегося полководца, потому что было объединено вокруг личности императора и построено на насилии. Подобных примеров история знает немало.

Князь Владимир понимал, что единство государства и народа невозможно обеспечить насилием. Он показал, что подлинным единством может быть только единство ценностное, духовное. Равные апостольским труды благочестивого князя по распространению христианства позволили ему сплотить разрозненные соседние племена силой христианской веры.

Выбор, сделанный князем Владимиром, предполагал слом всей прежней мировоззренческой основы, основ языческой жизни. Нельзя сказать, что произошло это легко и гармонично. И тем не менее, христианский идеал – не во мгновение ока и не без труда, но постепенно и ценой многих усилий – вошел в плоть и кровь нашего народа. Это усилие сначала употребил святой князь, а вслед за ним и весь наш народ, действуя в соответствии со словами Евангелия: «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Мф. 11: 12).

Выбор Божественной правды

Ценностный, мировоззренческий выбор Руси, крестившейся по инициативе равноапостольного князя Владимира, был выбором Божественной правды, основой того духовного единства, которое емко выражено в понятии «Святая Русь».

Это понятие – не столько географическое, сколько духовное и уж совсем не политическое. Святая Русь существует поверх политических границ. На территории «исторической Руси» политические границы многократно возникали, исчезали, менялись, передвигались, но это не сказывалось на том внутреннем, духовно-культурном и цивилизационном единстве, которое родилось в днепровской купели и продолжает благодаря единой Русской Церкви сохраняться как наша наднациональная ценностная доминанта.

Идеал Святой Руси созидался веками – от князя Владимира вплоть до наших дней. Важнейшей предпосылкой его дальнейшего укрепления является целостное видение истории, как об этом говорится в Соборном слове XVIII Всемирного русского народного собора: «Основой национального самосознания является единство исторической памяти. Перед лицом попыток противопоставить друг другу различные периоды нашего прошлого мы констатируем единство и непрерывность русской истории. Призываем соединить все самое лучшее и ценное из различных эпох нашей истории в великом синтезе религиозных идеалов Древней Руси, государственных и культурных достижений Российской империи, социальных императивов солидарности и равенства, провозглашенных в советском обществе, справедливое стремление к осуществлению прав и свобод граждан в постсоветской России. Подобную идеологическую модель можно описать формулой: вера – державность – справедливость – солидарность – достоинство».

Уникальность русской цивилизации

Уникальность русской цивилизации заключается в том, что она сформировалась в истории как внутренне примиренное и органичное сосуществование различных этнорелигиозных групп и культур, начало чему было положено святым князем Владимиром. В этом смысле наша цивилизация, хотя и будучи в своей основе русской и православно-христианской, является общим домом для народов разных религиозных традиций и культур, сосуществующих в гармоничном единстве.

Из выступления на открытии
Международной научно-практической конференции
«Князь Владимир. Цивилизационный выбор»,
Москва, 18 ноября 2015 года

Ангельский мир обладает реальной силой воздействия на мир физический

Наши благочестивые предки верили, как и мы сегодня верим, что невидимый ангельский мир обладает реальной силой воздействия на мир физический, на людей. Мы почти ничего не знаем о том мире, но пусть никого это не смущает. Однажды, беседуя со всемирно известным ученым, я спросил его: «А вы можете в каких-то более или менее конкретных цифрах выразить, какая часть Вселенной сегодня доступна научному знанию?» Он, почти не задумываясь, сказал: «Примерно 5 процентов». – «А все остальное?» – «Все остальное неведомо».

Если для науки неведомы 95 процентов, то и для верующего человека неведомо многое, но оно опознаваемо верой и сердцем. Мы молимся святым Небесным Силам бесплотным, не зная до конца, что это за силы, – только зная, что Бог их создал, что они разумны, что они свободны, что они могут входить в контакт с человеком. Мы молимся им так же, как святым, историю которых мы хорошо знаем, и получаем по вере и по своим молитвам.

Мы накладываем свое понимание на духовный мир

Когда человек чего-то не знает, он создает некий внутренний, иногда даже зримый образ. Так работает человеческий мозг, так работает человеческое воображение. Мы ведь никогда не знали героев Пушкина или иных наших замечательных писателей, но когда мы читаем их художественные произведения, в нашем сознании возникают образы, у каждого свои. Отталкиваясь от описания, которое давал художник слова, мы строим эти образы в своем сознании.

    

Вот то же самое происходит и в сознании людей, когда они задумываются о неведомом сверхчувственном мире. Мы накладываем свое понимание на этот мир, вот и возникли, например, изображения ангелов в виде юношей с крыльями. И насколько имеет право на существование художественный образ, возникающий в нашем сознании, в том числе при чтении литературы, точно так же имеет право на существование художественный образ, обусловленный нашим пониманием духовного мира.

Иногда над изображениями ангелов любят иронизировать люди рациональные. Но тогда нужно было бы смеяться над самой способностью человека создавать видимый образ невидимой для него реальности. И как наше художественное воображение далеко от того, что имел в своем сознании писатель, так, может быть, и наше понимание внечувственного, божественного мира так же далеко от реальности, созданной Богом. Но ведь Господь нас за то не наказывает – Он, в отличие от критиков, хорошо знает природу человека, снисходит к нашим немощам и поддерживает наше устремление быть в общении с Ним и с тем духовным миром, который Он создал.

Мы все дети перед лицом Божиим

Мы все в каком-то смысле дети перед лицом Божиим. Нам неведомо все богатство и многообразие мира видимого и невидимого, который Он создал, но, преклоняя главу и разум пред величием Божиим, мы устанавливаем с Господом и с миром невидимым неразрывную связь, которая и является нашим религиозным чувством. И как бы ни развивался мир, как быстро бы все ни менялось, должно быть нечто, что не меняется никогда, ни при каких обстоятельствах, и это в первую очередь – вера человека в Бога Отца.

Из слова после Литургии
в Архангельском соборе Московского Кремля
21 ноября 2015 года, в праздник
Собора Архистратига Михаила
и прочих Небесных Сил бесплотных