Почитание Пресвятой Богородицы закономерно выразилось в том, что в годовом богослужебном круге был выделен день, следующий непосредственно за праздникомРождества Христова, собирающий нас в честь Божией Матери, а так же в том, что в этот день празднуется не только память самой Пречистой, но и тех, кто оказался участниками событий, связанных с явлением в мир Богомладенца. В первую очередь – это св. Иосиф Обручник и его сын от первого брака Иаков, брат Господень, первый епископ Иерусалима. Это и день памяти св. царя Давида, из рода которого происходила Пречистая, это праздник всех сорадовавшихся с ней о рождении Сына Человеческого – и пастухов, и волхвов – всех собранных вокруг нее не только и не столько в пространственном, сколько в духовном смысле.

Мы не располагаем точными сведениями о возникновении этого праздника. Известно, что установление особого празднования Рождества Христова сразу же повлекло за собой и чествование Родившей, запечатленное уже в проповедях свв. Епифания Кипрского, Амвросия Медиоланского и блж. Августина. Однако встречающееся на некоторых сайтах сообщение, что «официальное указание на празднование Собора Пресвятой Богородицы на следующий день после Рождества Христова можно найти в 79 правиле VI Вселенского Собора, состоявшегося в 681 году», несколько неточно.

Во-первых, канонические правила, которые относят к VI Вселенскому Собору, действительно, состоявшемуся (точнее, завершившемуся) в 681 г., были приняты не на нем (V и VI Вселенские Соборы были посвящены догматическим вопросам, и канонов не издавали), а на так называемом Трулльском Соборе, созванном в 691 г. (еще называемый «Пято-Шестым»), который рассматривался его участниками, как продолжение VI Вселенского Собора.

Во-вторых, в упомянутом правиле нет указания на празднование памяти окружения Пресвятой Девы, и тем более – никакого основания считать этот праздник соборным установлением. 79-е правило косвенно указывает на прижившийся обычай отмечать память Пресвятой Богородицы на следующий день после Рождества Христова, но оно касается не столько самого празднования, сколько распространившейся ритуальной формы, которую отцы Собора сочли противоречащей церковному учению, и обличили невежество «православного люда», который, почитая Пречистую приготовлением ритуальной пищи аналогичной той, что обычно готовилась в честь «болезней рождения» («хлебенное печение»), проявлял непонимание исключительности тайны Боговоплощения: зачатия бессеменного и рождения безболезненного, «ибо не есть сие честь Деве, паче ума и слова, плотию родившей невместимое Слово, аще ея неизреченное рождение определяют и представляют по примеру обыкнновеннаго и нам свойственнаго рождения».

Можно сказать, что этим соборным указанием, стихийно сложившееся в церковной среде празднование Пресвятой Богородице, было очищено от чуждых примесей, освящено и воцерковлено, а затем выросло в почитание всего ее ближайшего окружения. Отмечая этот праздник, мы словно попадаем на тихое семейное торжество. Только семья в этом случае особенная и почетные гости такие, что одно упоминание о них вызывает радостный почтительный трепет от прикосновения к тайне Боговоплощения, и словно воздухом тех самых дней пахнуло, когда, как сказано в рождественском кондаке, «Ангели с пастырьми славословят, волсви же со звездою путешествуют».