Есть же в Иерусалиме у Овечьих ворот купальня, называемая по-еврейски Вифезда, при которой было пять крытых ходов. В них лежало великое множество больных, слепых, хромых, иссохших, ожидающих движения воды, ибо Ангел Господень по временам сходил в купальню и возмущал воду, и кто первый входил в нее по возмущении воды, тот выздоравливал, какою бы ни был одержим болезнью.

(Ин. 5: 2–4)

Драматичнее всего во всем этом евангельском чтении одиночество больного. Вы слышали? Господи, у меня нет никого, кто опустил бы меня в купальню, когда возмутится вода; когда же я прихожу, другой уже сходит прежде меня (ср.: Ин. 5: 7). Самое трагическое положение человека – это одиночество, его совершенная изоляция.

Святой Киприан Карфагенский говорит: «Каждый падает в одиночку, а спасаемся мы в сообществе Церкви»

Святой Киприан Карфагенский говорит, что «каждый падает в одиночку, а спасаемся мы в сообществе Церкви». Быть одиноким значит падать, погибать. Быть одиноким значит не думать ни о ком, кроме себя, потому что тебя захлестывает страдание, в котором ты задыхаешься. Тебя угнетает бесполезность жизни. Потому что жизнь, проживаемая в одиночестве, если с тобой нет Бога, – это жизнь бесполезная, загубленная. Жизнь, смысл которой исчез еще в то самое мгновение, когда ты стал одиноким.

У этого больного не было даже какого-нибудь родственника, друга, который взял бы его, когда зарябилась вода, и бросил в воду, чтобы ему исцелиться. А сколько раз мы сами оказываемся в такой же ситуации! Сколько раз бываем одинокими и больными – и нет у нас никого, кто бы помог нам исцелиться, кто избавил бы нас от нашего страдания! Или же в одиночестве и страдании у нас не находится никого, с кем бы мы могли пообщаться, ведь, как гласит немецкая пословица, боль разделенная становится вдвое меньше, а неразделенная вдвое тяжелее.

Так было и с этим человеком. Но Христос с великим милосердием спросил его:

– Ты хочешь исцелиться?

Вопрос подобного рода, обращенный больному, может показаться бессмысленным. Он, конечно же, хочет исцелиться. Однако Спаситель намекал здесь на что-то другое. Этот человек болел по причине своих грехов, и когда Спаситель спросил его: «Ты хочешь исцелиться?» – Он, по сути, спросил:

– Ты хочешь исцелиться от своих грехов?

Доказательство тому мы увидим позднее, когда Спаситель встретил его в храме и сказал:

– Вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже (Ин. 5: 14).

Что еще трогает, и нас и других, это то, что в ту минуту, когда Иисус исцелил болевшего целых 38 лет, видевшие это вместо того, чтобы обрадоваться, что к человеку вернулось здоровье, фарисеи и книжники огорчились и сказали:

— Почему ты ходишь, почему ты берешь свою постель в субботу?

Они не сказали: «Как здорово, что ты исцелился! Да, иди и возблагодари Бога!» Нет, их интересовал только формализм закона, утверждавшего, что в субботу работать нельзя. Они приносили в жертву человеческое существо ради соблюдения этого закона.

И спросили его:

– Кто тебя исцелил?

Сначала исцеленный не знал, что им сказать. Но когда Иисус встретил его в храме, то он пошел к иудеям и сказал:

– Вот, это Иисус исцелил меня!

Это не было доносом, наводившим иудеев на след Иисуса, это было желанием объявить во всеуслышание: «Этот Человек мне помог! Он меня исцелил! Он был рядом со мной в беде!» Нам необходимо сказать, что кто-то помог нам. Нам необходимо свидетельствовать о чуде. Не чтобы похвастать, а оттого, что мы избавились от одиночества, болезни и страдания! Мне необходимо сказать, кто мне помог, кто привел меня к вере, кто избавил меня от грехов и окаянства моего сердца – священник, верующий, друг… Мне необходимо сказать: «Он меня спас!» Так было и с этим больным.

Возлюбленные верующие! Современное общество всё больше и больше изолирует нас. Власти всё больше – все, не только коммунистические, все власти – стараются нас изолировать. Сделать более одинокими, чтобы мы меньше были связаны друг с другом, чтобы не общались, потому что все власти стараются стать тоталитарными, чтобы нами можно было управлять. Общностями управлять намного труднее, чем изолированными индивидами, поэтому власти стараются нас изолировать.

Пребудем же объединенными в Церкви, потому что Церковь – единственное позитивное социальное объединение

Коммунисты делали это насильно. Западники не делают этого насильно, они просто объявляют тебя уникальным, говорят, что у тебя есть все права, что ты независим. И это для того, чтобы ты стал изолированным, не был привязан к родителям, не слушался их, если ты ребенок, чтобы не подчинялся никому, ведь ты – свободное существо.

Свобода, ложно понятая, – это бунт против Бога, это нигилизм. Потому и дошли до того, до чего дошли, до всех этих преступлений, буйствующих в мире. Есть столько городов, в которых 14-летние дети поубивали своих учителей, друзей, родителей. Прервалась человеческая связь с людьми, рядом с которыми мы живем. Прервались душевные отношения между мной и братом, мной и родителями, между родителями и детьми, между друзьями. Мы становимся всё более одинокими в этой гипертрофированности личности, в основе которой лежит демонизирование общества.

Постараемся же быть объединенными. Оставаться объединенными верой и любовью друг с другом, с Иисусом Христом. Пребудем объединенными в Церкви, потому что Церковь – единственное позитивное социальное объединение. Все прочие объединения ведут нас к саморазрушению. Все они стараются разрушить человеческое существо, превратить его в инструмент, в обычный винтик этого сложного механизма человеческого общества.