Этот текст Элиса Бьелетич, преподаватель православной воскресной школы в церкви Преображения Господня (Остин, США), опубликовала в своём блоге «Воспитывая святых» на известном англоязычном портале для православных христиан «Древняя вера». Она — мать пятерых детей, и свой настоящий приход к вере Элиса связывает именно с их появлением…

Вернуться домой

Обычно мы размышляем о том, как родители, учителя и другие взрослые могут передать свою веру детям. Но я хотела бы посмотреть на это с другой стороны и понять, как воспитание детей может повлиять на самих родителей.

Основная моя мысль: родительство возвращает в Церковь. Я знаю людей, которые выросли в Церкви, но когда повзрослели, стали появляться в ней все реже и реже. Даже если они венчались в храме, то потом не приходили туда. Они не отрекались от Православия — просто отошли от него.

Но став родителями, они поняли, — как евангельский блудный сын, — что ушли очень далеко от тех себя, каковы они на самом деле. Когда мы становимся родителями, порой оживают воспоминания о юности, и внезапно возникает желание передать нашим детям ту веру, которая когда-то так много значила для нас — и мы возвращаемся домой, в объятия нашего Отца.

Когда мы осознаём, что именно мы должны передать детям свою веру, становится ясно: необходимо хорошо ее знать и уметь говорить о ней.

Некоторые из нас просто начнут появляться в церкви по воскресеньям. Но, скорее всего, мы поймем, что Православие — это живая вера, и православный дом живет в соответствии с определенным ритмом, который невозможно почувствовать, если ты приходишь в храм только по воскресным дням.

Мы должны будем научиться молиться утром и вечером, поститься, стремиться к богообщению. Некоторым из нас сначала придется узнать о Православии, и уже потом передавать его детям.

Мой сын попал на небеса — и я должна узнать о них всё

Совершенно точно могу сказать, что стала ближе к Церкви благодаря своим детям. Я не знаток церковной истории, я не из тех людей, которые зачарованно погружаются в изучение книг по теологии, влюбляются в Православие и переходят в него с полным знанием дела. Я крестилась в Православие, потому что мой муж Марко — православный серб и потому что у нас появились дети.

Я понимала, что в доме должна быть одна вера, я хотела, чтобы мои дети подходили к родителям с вопросами о Боге и получали одинаковые ответы. Я хотела, чтобы мы вместе молились и были одним целым.

Помню время, когда я еще не сделала выбор в пользу Православия, когда я искала церковь, в которой чувствовала бы себя более привычно и в которой мы могли бы бывать всей семьей. Но мой православный муж не соглашался с таким подходом. Я спросила его, почему, и он ответил: «Православие — это для меня непреложно. Я не могу уйти из Церкви точно так же, как не могу отказаться от своей личности и от своих генов». Это был очень странный ответ для молодой искательницы, чьи идеи вполне вписывались в мировоззрение американских потребителей: всем нам просто нужно выбрать церковь, которая нам больше всего подходит, так ведь? Марко совсем не вписывался в такую логику. Сейчас я ценю его подход, но тогда он сбивал меня с толку.

Когда я была беременна нашей первой дочерью, я поняла, что время пришло. Я крестилась в Православной Церкви и стала приносить своих детей на литургию каждое воскресенье: тогда мне казалось, что именно в этом и заключается Православие.

Годы шли, и мы все так же приходили на воскресную литургию. Как это часто бывает в жизни родителей, мы невольно становимся настоящими экспертами в том, что интересно нашим детям.

Если вашему ребенку нравится баскетбол, скоро вы будете знать все техники, команды, всех игроков НБА и их причуды.

Если ваш ребенок любит динозавров, вы будете знать «в лицо» каждого травоядного и хищника, станете знатоками палеонтологии, просто общаясь со своим ребенком и читая ему разные истории перед сном.

Когда родился наш третий ребенок с врожденной расщелиной губы и нёба, я узнала очень много о черепно-лицевых деформациях и о хирургии.

Когда наш сын Лука умер от синдрома внезапной детской смерти на 45-й день своей жизни, мне стало недостаточно смутного представления о том, что Бог когда-нибудь позаботится о нас на небесах. Мой сын попал на небеса, и теперь я должна была узнать о них всё. Мне нужно было знать, что такое спасение и куда ушел мой сын.

Я тоже туда хотела. И Православие стало для меня открываться в бесконечных разговорах со священником: я поняла, что все в нем имеет глубокий смысл. Наконец все разнообразные идеи и представления о Боге и о Христе, которые жили в моей голове по отдельности, сложились в одну целостную картину.

Так что к Православию меня по-настоящему, а не формально, привел мой умерший сын.

Дети создают нам поприще, где мы обретаем веру

Вот что я имею в виду, когда говорю, что дети могут стать нашим спасением. Наша ответственность по отношению к ним — эта потрясающая возможность показать веру как бы изнутри, научить ей и помочь детям самим к ней прийти… Все это требует от нас не просто того, чтобы мы привели детей в храм, рассказали им о таинствах и о праздниках, научили их готовить постные блюда. Необходимо гораздо большее: чтобы мы сами стали по-настоящему православными, чтобы наша жизнь и наш дом были освящены нашей верой.

Несколько лет назад знакомый дал мне копию одной статьи. Если не ошибаюсь, она была написана Карло Каретто, католическим монахом, который жил в прошлом веке.

Он вел монашескую жизнь в пустыне Сахара на территории Алжира, и ему там очень нравилось. Он чувствовал, что становится ближе к Богу благодаря тому, что служит своим братьям-монахам и посвящает много времени молитве. Однажды он поехал домой в Италию — навестить свою мать. Пока ехал, вспоминал, каким оживленным всегда был их дом: у матери было четырнадцать детей и она постоянно готовила, убирала и заботилась о них. Он подумал: если бы его матери повезло так же, как ему, то есть будь она монахиней — может быть, она смогла бы достигнуть тех высот, на которые постепенно поднимался он. Монах добрался до дома, несколько часов наблюдал и говорил с матерью — и вдруг понял: ее дом и был самым настоящим монастырем. Да, она не слышала специальных колокольчиков, с помощью которых монахи звали друг друга на молитву. Но она постоянно откликалась на другой зов — зов ее детей. Лечила их синяки, успокаивала их во время плача, радовалась с ними, когда они радовались. Ее семья была ее монастырем, и даже лучшим, чем его монастырь. Духовная высота, на которую она поднялась, была куда более удивительной!

Иногда нам кажется, что дети мешают нам жить по вере — но мы просто не замечаем, что они создают нам то самое поприще, на котором мы обретаем веру. Мы не потому духовно слабы, что слишком заняты семейными делами. Для того, чтобы расти, нам нужны испытания. И тогда наши супруги и дети становятся испытанием, которое нам посылает Бог для того, чтобы мы могли наладить свою духовную жизнь!

Начиная с аскетических ноток тех ранних дней, когда дитя плачет посреди ночи и мы выпрыгиваем из теплых постелей, и до вечеров, когда высокая температура, стойкие симптомы болезни и беспокойство за здоровье ребенка заставляют нас усердно молиться, мы забываем о себе и служим другому — кому-то, кто нас меньше и слабее, кто от нас зависит. Этот особый вид аскезы, который мы практикуем с любовью и самопожертвованием, однажды принесет духовные плоды.

Если ваш ребенок в сороковой раз задает вам вопрос, на который невозможно найти ответ, а вы отвечаете ему с любовью и большим чувством юмора, — у вас получается. Вы укрепляетесь в терпении; вы становитесь похожей на Христа.

Когда вы всё же сдаетесь, кричите и впадаете в гнев, потому что не можете слышать один и тот же вопрос в сорок второй раз, а потом слышите саму себя и успокаиваетесь, смотрите ребенку в глаза и говорите: «Прости, что я разозлилась. Так нельзя», и начинаете снова, — вы становитесь сострадательней.

Все эти неприятности и разочарования и есть ваши христианские испытания — «спортзал», в котором вы накачиваете свои духовные мышцы.

Мясорубка святости

А когда дети становятся подростками, они находят сотни новых способов испытать ваше терпение: у них появляются странные идеи и привычки, они начинают дружить с опасными людьми. И вот тогда вы оказываетесь в самой гуще событий, в настоящей «мясорубке святости».

Когда вы относитесь к таким подросткам с открытым сердцем — внимательно слушая, но придерживаясь тех границ, которые вы установили — у вас получается. Когда вы абсолютно уверены, что ничего хорошего из этих детей не выйдет, вы собираете команду — настоящую «команду мечты» из своих любимых святых — и умоляете их присмотреть за вашим ребенком и восполнить все ваши родительские пробелы — у вас получается.

Когда ребенок доходчиво объясняет вам, почему вы самый ужасный родитель на свете, и вам удается остаться невозмутимой — у вас получается. Вы становитесь ближе к святости. Когда вам удается дать разумный ответ, который подтверждает ваш авторитет, но при этом показывает сочувствие, а не демонстрирует эмоциональную реакцию, способную еще больше все запутать — у вас получается.

Когда вы, проходя через разные родительские испытания, храните память о Боге и стараетесь жить по Его воле, вы удивительным образом меняетесь. Вы маленькими шажками продвигаетесь к святости.

Несколько лет назад я, как обычно, отвезла дочь на тренировку по баскетболу. В спортзале я нашла себе местечко в углу трибуны и читала православную книгу, иногда посматривая на детей. Через некоторое время я внезапно расплакалась. Расплакалась, потому что смогла посмотреть на тренировку другими глазами: вот молодые люди, которые из всех сил стараются показать свою лучшую игру, возможно, чтобы порадовать своих родителей или тренеров… Они делали свою работу настолько хорошо, насколько могли, и меня переполняла любовь и благодарность за их старания.

С тех пор баскетбольные игры моих детей стали для меня совсем другими. Я то плакала от счастья и быстро утирала слезы, чтобы никто не видел, то начинала ликовать, когда выигрывала другая команда, потому что они были так прекрасны в своих усилиях — и мои дети считали это невыносимым. Но я ничего не могла с собой поделать.

Такое не случилось бы со мной, если бы у меня не появились дети. Благодаря детям мы изменяемся, и это настолько медленный процесс, что мы не замечаем, как он происходит. Но однажды оглядываемся назад — и понимаем, что стали другими.

Перевела Дарья Прохорова