Говорят, лучше не давать обещание, чем дать и не исполнить. Действительно, так ты просто чего-то не сделал для человека, а так – не сделал да еще и обманул. Насколько же страшнее обмануть Бога – не исполнить данный Ему обет! Не касаюсь обетов супружеских или монашеских, а частных обетов, которые человек может дать – строго по благословению духовника! – желая принести Богу сугубое покаяние или благодарение.

Сегодня хотела бы поделиться с читателями историей об исполнении одного обета.

Юрик

Юрик – наш коллега и друг, по профессии режиссер монтажа, а в сущности – целая киностудия в одном лице, совмещающем в себе специалиста по съемочной технике, звукорежиссера, оператора, а при необходимости – кого угодно. Человек талантливый и успешный во всем, за что бы ни брался, самоотверженный труженик, незаменимый в любом коллективе. И просто – добрая душа.

Сейчас он давно разменял пятый десяток, но все по-прежнему зовут его Юрик – по-другому назвать как-то невозможно: кажется, будто тогда это уже и не он вовсе. Вот и я хотела поменять в рассказе имя, да не смогла.

Мы познакомились около пятнадцати лет назад в одной небольшой православной киностудии и во время совместной работы очень подружились. Единственной странностью Юрика (а был он тогда совсем молодым человеком, не достигшим и тридцати), которая особенно бросалась в глаза, оказалась его трезвость. Он не употреблял алкоголь. Принципиально, совсем, ни капли.

Нужно знать обстановку в съемочных группах – а это многолетняя, вернее, многодесятилетняя традиция выпивать до и после, а иногда и во время работы над фильмом, – чтобы понять удивление всех, кто слышал от Юрика: «Я не пью». Не сразу, но все привыкли к этой его особенности, и всегда для Юрика на столе оказывалась бутылка газировки или кваса. Случалось, что ничего такого не было: мы много ездили по командировкам – Псков–Печоры, Псков–Елиазарово, Горелец, Чечня (задолго до окончания войны), Греция и так далее. Но даже если кроме алкоголя пить было нечего, Юрик не отступал от принципа: «Не пью».

Мне было очень интересно, как это он может проявлять такую твердость. И все как-то недосуг было спросить. Но однажды разговор зашел именно об этом.

История обета

Когда мы только познакомились с Юриком, сразу узнали, что жена его Маша – милая, умная, одухотворенная, глубоко верующая – тяжело больна. Через несколько лет семейной жизни у нее неожиданно случился истерический приступ, Машу забрали в больницу, и диагноз «шизофрения» мрачной тенью лег на их жизнь. Приятная в общении, красивая молодая женщина время от времени попадала в больницу в периоды обострения, а все остальное время была абсолютно нормальной, замечательной. Детей у Юрика и Маши тогда не было.

Протоиерей Димитрий Дудко

Отец Димитрий происходил из далекой деревни в Брянской области, из многодетной семьи. Мама поднимала детей одна, потому что отца раскулачили и арестовали, дальнейшая судьба его неизвестна. Во время войны семья Дудко оказалась на оккупированной территории, после освобождения деревни Дмитрий был призван в армию и воевал до 1944 года, когда получил тяжелое ранение.

В год победы он поступил в только что открытую семинарию при Троице-Сергиевой Лавре, из которой был переведен в духовную академию. Но закончить академию Дмитрию Дудко не пришлось: в 1948-м его арестовали и осудили по статье 58-10 («антисоветская агитация и пропаганда») на десять лет лагерей и пять так называемого «намордника» – поражения в гражданских правах. Но в связи с развенчанием культа личности Сталина Дмитрий Дудко был освобожден немного раньше, в 1956-м.

Закончив курс академии, он принял священный сан и последовательно служил в нескольких московских храмах. Проповеди отца Димитрия были простыми, доходчивыми, обращенными к сердцу каждого. Естественно, за это он подвергался преследованиям в атеистическом государстве, каким был СССР, запрещению в служении и даже новому аресту – в 1980-м!

Но пришло другое время, отец Димитрий смог не только свободно проповедовать, но даже открыто проводить евангельские беседы, издавать книги, организовывать общества трезвости. Трезвости он посвящал много времени, отдавал много сил. Кому, как не ему, происходящему из глубоко народной среды, знать, сколько бед и слез приносит русским людям пьянство! Практиковал отец Димитрий и обеты трезвости: тех, кто хотел воздержаться от алкоголя на какое-то время, он благословлял дать обед – на год, два и так далее – по выбору самого человека.

На одной из съемок наш Юрик стал свидетелем, как отец Димитрий – а был он уже тогда седовласым старцем с доброй, отеческой улыбкой – благословлял некоторых людей дать обет трезвости.

– Он со многими говорил об этой своей практике, – рассказывает Юрик, – и все переспрашивали: ну, по праздникам-то или если застолье большое немного-то можно выпить? Отец Димитрий всегда твердо отвечал: нет, совсем не пить, совсем, весь обещанный срок… Это, конечно, пугало.

И все-таки Юрика стала тревожить мысль: может быть, взять такой обет и мне? Ведь душа его болела нестерпимо, почему-то именно себя винил он в болезни жены. Хотя в чем заключалась его вина, сам не понимал. В связи с приемом нейролептиков Маше запретили употреблять спиртное, и Юрику так хотелось сделать хоть что-то для любимого человека, разделить тяжесть испытания болезнью, вместе понести…

Отец Димитрий посмотрел на него пронзительно: «Раз сам попросил, благословляю на максимальный срок – 15 лет»

Как раз в составе съемочной группы Юрик приехал снимать отца Димитрия в день очередной годовщины его священнической хиротонии. И вот подходит он к батюшке и говорит: «Благословите и меня не пить». Отец Димитрий посмотрел на него пронзительно и отвечает: «Хорошо, очень хорошо! Раз сам ты попросил, благословляю тебя на максимальный срок». И с радостью перекрестил его широким крестом, обещая, что за тех, кого благословил, будет обязательно молиться. Когда Юрик поинтересовался у окружающих, сколько это – максимальный срок, то сначала был шокирован. 15 лет! Это казалось вечностью.

Плоды

Непросто, ох как непросто дались Юрику первые годы трезвости. Он ведь житель ближайшего Подмосковья, которое теперь стало большим районом Москвы. Здесь он родился, закончил школу, здесь живут все его друзья, и дружба их всегда включала в себя посиделки с выпивкой. Так было заведено – и как могло быть иначе?

– Труднее всего было то, – признается Юрик, – что некоторые близкие друзья просто перестали заходить в гости, да и вообще перестали общаться. А некоторые привыкли, и наша дружба через такое испытание вроде бы стала даже еще крепче.

– В то же время, – добавляет Юрик, – очень чувствовались молитвы отца Димитрия, его незримая помощь, а после его кончины помощь как будто стала приходить еще чаще. Очень чувствую его – оттуда.

В декабре 2017-го закончился для Юрика срок обета, но он по-прежнему не пьет.

«Оказывается, это дает силы – просто тем, что ограничиваешь себя», – признается Юрик

– Не хочется, – говорит, – привык без этого, и даже понравилось. Интересно, когда оглядываешься назад, думаешь: странно, необязательно же было давать этот обет, не критично выпивал, не спивался ведь. Но пришла беда, с которой толком ничего сделать не мог, и нужно было за что-то простое зацепиться и держать себя в руках во многом… Кому-то такое решение казалось полуприхотью, полубезумием, а это, оказывается, дает какие-то силы просто тем, что ограничиваешь себя. Хотя признаюсь честно: усилия мои были минимальными – видимо, отец Димитрий все брал на себя. Спасибо ему!

А за эти пятнадцать трезвых лет в жизни Юрика многое произошло.

Четверо близких друзей умерли от пьянства. Кто знает, остался бы жив Юрик, не дай он свой обет?

У Юрика с Машей родился замечательный сын, обладающий уникальными разносторонними способностями – в математике, рисовании и спорте. Назвали сына Дмитрием… А Маша после рождения ребенка больше ни разу не лежала в психиатрической больнице. Это ли не чудо?

И папа Юрика – мастер с золотыми руками, – склонный к употреблению спиртного, не спился, не опустился. Кто знает, не Юрик ли своим примером остановил падение отца?

Конечно, не нам делать выводы: что, отчего да почему. Но в жизни нашей все связано воедино той Любовью, которой любит нас Господь. И даже маленькое незначительное наше стремление принести Богу что-то от себя, а не только просить, а порой – и требовать от Него, не остается без ответа.

И сейчас, в преддверии Великого поста, думая над этим жизненным уроком, невольно понимаешь, что, лишая себя чего-то малого из пищи и пития в знак покаяния за содеянные грехи, обретешь гораздо большее – щедрые благодеяния Божии не только для себя, но и для своих близких. Ведь Господь рад дать нам всю полноту благ, но не может сделать этого насильно. Дадим Ему такую возможность своим малым подвигом.