Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Дорогие братья и сестры, сегодня в Евангелии мы слышали об исцелении двух слепых в Капернауме. Они следовали за Господом и (взывали) кричали: помилуй нас, Иисус, сын Давидов!

Господь не сразу исцелил их. И они, будучи слепы, но не ослабевая в своей решимости, еще какое-то время следовали за Ним, прежде чем были исцелены.

Когда же Господь некоторое время спустя пришел в дом, слепые приступили к Нему. И говорит им Иисус: «Веруете ли, что Я могу это сделать?» То есть исцелить их. Они говорят Ему: «Ей, Господи!» Тогда Он коснулся глаз их и сказал: «По вере вашей да будет вам». И открылись глаза их.

Святые видят в образе слепых наши души, когда они живут вне исполнения заповедей Божиих. В этом случае, хотя человек много знает и непрестанно бывает в беспокойстве о многих делах и заботах, но совершенно не видит своего состояния, нечувствителен ко всему духовному, бездействен и беспечен в отношении к делам Божиим и к делу своего спасения. Он не чувствует и опасности своего положения, ему и на мысль не приходит, что нужно в чем-то изменяться и искать спасения. Он в полной, ничем не нарушаемой уверенности, что живет в правильных порядках, что и нечего желать, что так всему и необходимо оставаться, как оно есть.

Такое ослепление происходит в душе человека от невнимания к себе: человек не знает себя потому, что никогда не входил в себя и не думал о себе и своем нравственном, духовном состоянии.

Большею частью ослепление поддерживается некоторыми сложившимися мнениями, убеждениями относительно себя.

По словам святых, «человек сам по себе составляет некоторую сеть помышлений, [постоянно] закрывающих его от себя самого». Пусть эти помышления – только самые легкие предположения, но уму порой некогда с отчетливостью разобрать их; когда их правоту и истину в силу сложившихся, порой греховных, страстных привычек подтверждает сердце.

Так, преподобный Паисий приучал людей обращать особое внимание на мысли, которыми они себя окружают, говоря, что очень многое в жизни зависит от той мысли, которой человек руководствуется, показывая, насколько искаженной становится жизнь тех, кто окружил себя недобрыми мыслями. При этом недобрые мысли – недовольства, обиженности, обделенности, подавленности, превозношения, заносчивости – одолевают, «душат», ослепляют человека. «Самая тяжелая болезнь нашей эпохи – это суетные [недобрые] помыслы мирских людей».

Такой человек становится ничем не довольным, перестает видеть милости Божии, которыми окружен каждый человек. Происходящее «он истолковывает все по нраву и вкусу своего “я”. Одни истолковывают все греховно, другие – как им это нравится. Постепенно нелепые истолкования (сложившиеся мнения, убеждения) становятся для такого человека “естественными”». И добродетели, добрые поступки других людей не принесут пользы такому человеку, поскольку он в таком случае все будет «истолковывать превратно».

Так, недобрые мысли полностью захватывают человека и становятся определяющими в его видении окружающего: оказываются причиной недовольства обстоятельствами, осуждения и вражды по отношению к ближним – оказываются причиной его слепоты.

«Знаю одного монаха, – писал старец Паисий. – Если начнется дождь и ты скажешь ему: “Снова пошёл дождь”, то он начинает: “Да, все льёт и льёт. Скоро сгниём от этой сырости”. Если дождь вскоре прекратится и ты скажешь ему: “Дождик прошёл”, то он ответит: Да, разве это дождь? От таких дождей все засохнет...”. Нельзя сказать, что у этого человека не в порядке с головой. Нет. Просто он привык быть ропотливым. Человек находится в здравом уме, а мыслит, словно безумный!»^[1]. Такой человек потерял видение милостей Божиих.

Иногда бывает, что человек принимает какое-то решение, готов сделать какое-либо дело, при этом ему очень ясно видится путь выполнения этого дела. Но бывают моменты, когда такая ясность пропадает, и человек как бы слепнет в отношении решения, раньше казавшегося очевидным и ясным, и тогда он теряется и сомневается: правильное ли было принято решение.

Так, в первой половине ХХ века митрополит Вениамин (Федченков) переживал очень трудный период своей жизни. Тогда он, будучи за границей, принял решение войти в общение с Русской Церковью в Советской России, с митрополитом Сергием (Страгородским). Принятое им решение виделось ему ясным, правильным, но периодически его одолевали мрачные мысли: «продал-де ты истину Христову», и «этим соблазнил и соблазнишь многих, [которые] знают [тебя]». В такие моменты, когда эти мысли, по его словам, мучили и «грызли» душу, владыка Вениамин сомневался в правильности принятого им решения.

И тогда он взял на себя особое правило: в течение 40 дней он непрерывно совершал Литургии – причащался, вслушивался в слова чтений из Священного Писания и святых (подобно евангельским слепым, которые на протяжении всей дороги докучали своими просьбами-молитвами Господу).

И перед митрополитом Вениамином стал внутренний вопрос, почему иногда все так ясно, а иногда так слепа, мрачна душа в отношении принятого решения. И однажды, после совершения одной из Божественных литургий, он читал житие преподобного Онуфрия, пострадавшего от турок в 1818 году. Тот в детстве, рассердившись на родителей, пригрозил им при турках, что примет магометанство... Этого он не сделал, но после мучился всю жизнь: не имел полного [душевного] мира. Поэтому он решился омыть свои грехи мученической кровью. Но не уверенный, есть ли на это воля Божия, он пошел к опытному старцу Никифору. Тот благословил его, и он начал готовиться. И вот, готовясь уже к страданиям, он вдруг испытал перемену настроения.

В одну ночь он видел сон, где архиереи и воины звали его к Царю, Который указал ему «готовую уже обитель райскую». Проснувшись, он почувствовал в сердце своем небесную радость. Это была ночь памяти святителя Василия Великого (1 января).

Но в следующую ночь на него напал «страх и трепет». Он со слезами обратился к своему старцу Григорию с вопросом: почему [он] лишился утешения?

Почему теперь душа стала слепа в отношении прежде ясно видимого спасительного дела, настроения, почему теперь душа оказалась не готова на него.

И старец Григорий ответил: «За гордость: ты возмечтал о себе нечто великое, и за это скрылась от тебя благодать Божия…».

... И Онуфрий (такое имя было дано ему в постриге в схиму перед мученичеством) стал в покаянии молиться до тех пор, пока не почувствовал снова теплоту, о чем и объявил старцу утром.

То есть наши мысли – гордые, тщеславные, неблагодарные, порой печальные, осуждающие других, – ослепляют душу, не дают ей правильно видеть саму себя. И именно понимание этого стало для владыки Вениамина ответом на его вопрос: «Нужно, следовательно, не от решения отказываться, а гордость окаянную смирять только».

«Настроение меняется и тогда (как видно из примера Онуфрия), когда решение принято правильное. Может быть, решение-то по существу правильное, а примешивается к нему самомнение окаянное и легкомысленное нечувствие»… Трудно бывает человеку в этом разобраться.

Одно явно, – пишет митрополит Вениамин, – недостоин я и слеп! Поэтому вечером молился, как некто: Господи! Просвети тьму мою!

Видя эту опасность, необходимо всегда чувствовать ее (такую опасность переменчивости настроения) и взывать о помощи. Это чувство болезненного к Господу припадания (то есть молитвенного докучания Богу) из сознания окружающих опасностей, [которые могут] прекратить течение духовной жизни и заглушить ее, должно быть постоянным чувством. Кто имеет его, тот, значит, идет, и идет прямым путем. Это самый решительный тому признак правильной духовной жизни.

Целью этой работы над собою поставь, как говорят нам святые, привести себя в сомнение и колебание относительно безопасности своего состояния. Ты дойдешь до этого естественно, когда одну за другою начнешь отнимать опоры, на которых ложно утверждается наше ослепление, мало-помалу начнешь разрушать пустые надежды на себя и что-либо свое, мало-помалу станешь разбивать [стремление находить себе извинение в грехах], то есть склонность всегда и во всем себя оправдывать.

Так, подобно евангельским слепцам, будем просить об открытии наших очей, чтобы нам не уклоняться с путей Божиих.

Каждый день на Литургии, в одном из антифонов, мы слышим слова «Господь умудряет слепцы» и молимся

в утренних молитвах:

• Те́мже мо́лим безме́рную Твою́ бла́гость, просвети́ на́ша мы́сли, очеса́, и ум наш от тя́жкаго сна ле́ности возста́ви (Молитва 6);
• Я́же Свет невече́рний ро́ждшая, ду́шу мою́ осле́пшую просвети́ (молитва 7, ко Пресвятой Богородице).
• От одра́ и сна воздви́гл мя еси́, Го́споди, ум мой просвети́ и се́рдце, и устне́ мои́ отве́рзи, во е́же пе́ти Тя, Свята́я Тро́ице: Свят, Свят, Свят еси́, Бо́же, Богоро́дицею поми́луй нас (Тропари троичные).
• И ны́не просвети́ мои́ о́чи мы́сленныя (Молитва ко Пресвятой Троице).

И в молитвах вечерних обращаемся ко Господу:

• просвети́ ми разу́мныя о́чи серде́чныя, да не усну́ в смерть (Молитва 4);
• Го́споди, просвети́ мое́ се́рдце, е́же помрачи́ лука́вое похоте́ние (Молитва 7).
• Просвети́ о́чи мои́, Христе́ Бо́же, да не когда́ усну́ в смерть, да не когда́ рече́т враг мой: укрепи́хся на него́.

Слова этих молитв показывают нам, что только в жизни в Боге и с Богом человек освобождается от слепоты. Подобно евангельским слепцам будем докучать Богу об отверзении наших очей, чтобы нам не уклоняться с путей Божиих. Аминь.