Память: 28 сентября (11 октября н. ст.), 18 / 31 января, 6 / 19 июля (Собор Радонежских святых), четверток Седмицы мытаря и фарисея

Икона преподобных Кирилла и Марии с житием

Кирилл и Мария были люди добрые и богоугодные. Говоря о них, блаженный Епифаний замечает, что Господь, благоволивший воссиять в земле Русской великому светильнику, не попустил родиться ему от неправедных родителей, ибо такому детищу, которое, по устроению Божию должно было впоследствии послужить духовной пользе и спасению многих, подобало иметь и родителей святых, дабы доброе произошло от доброго и лучшее приложилось к лучшему, дабы взаимно умножилась похвала и рожденного и самих родивших во славу Божию. И праведность их была известна не одному Богу, но и людям. Строгие блюстители всех уставов церковных, они помогали и бедным; но особенно свято хранили они заповедь Апостола: «страннолюбия не забывайте: тем бо не видяще неции странноприяша Ангелы» (Евр.13:2).

Тому же учили они и детей своих, строго внушая им не опускать случая позвать к себе в дом путешествующего инока или иного усталого странника. До нас не дошло подробных сведений о благочестивой жизни сей блаженной четы; за то мы можем, вместе с святителем Платоном, сказать, что «самый происшедший от них плод показал, лучше всяких красноречивых похвал, доброту благословенного древа. Счастливы родители, коих имена прославляются вечно в их детях и потомстве! Счастливы и дети, которые не только не посрамили, но и приумножили, и возвеличили честь и благородство своих родителей и славных предков, ибо истинное благородство состоит в добродетели!»

Молитва прпп. Кирила и Марии Радонежских

Всегда преданные воле Божией и внимательные к путям Провидения, Кирилл и Мария поняли указания Промысла Божия, и сообразно с этими указаниями должны были вести дело воспитания дитяти. После описанного происшествия мать сделалась особенно внимательной к своему состоянию. Всегда имея в мыслях, что она носит во чреве младенца, который будет избранным сосудом Святого Духа, Мария, во все остальное время беременности, готовилась встретить в нем будущего подвижника благочестия и воздержания; а потому и сама, подобно матери древнего судии Израильского Сампсона (Суд.13:4), тщательно соблюдала душу и тело в чистоте и строгом воздержании во всем. «Заботливо храня носимый ею во чреве Божий дар, она желала», – как говорит святитель Платон, – «через свое воздержание дать телесному составу дитяти чистое и здравое питание, хорошо понимая добрым сердцем своим ту истину, что добродетель, сияющая в здравом и прекрасном теле, становится чрез то еще прекраснее». Всегда благоговейная и усердная молитвенница, праведная мать теперь чувствовала особенную потребность сердца в молитве; поэтому она часто удалялась от людского взора и в тишине уединения со слезами изливала пред Богом свою горячую материнскую молитву о будущей судьбе своего младенца. «Господи!» – говорила она тогда, – спаси и сохрани меня, убогую рабу Твою; спаси и соблюди и сего младенца, носимого во утробе моей, Ты бо еси – храняй младенцы Господь (Псал.114:5); да будет воля Твоя, Господи, на нас, и буди имя Твое благословенно во веки!» Так, в строгом посте и частой сердечной молитве пребывала богобоязненная мать святого дитяти; так и самое дитя, благословенный плод ее чрева, еще до появления своего на свет, некоторым образом уже предочищался и освящался постом и молитвою.

Кирилл и Мария видели на себе великую милость Божию; их благочестие требовало, чтобы их чувства благодарности к благо Дающему Богу были выражены в каком-либо внешнем подвиге благочестия, в каком-либо благоговейном обете. А что могло быть приятнее Господу в таких обстоятельствах, в каких они находились, как не крепкое сердечное желание и твердая решимость оказаться вполне достойными милости Божией? И вот, праведная Мария, подобно святой Анне, матери Пророка Самуила, вместе со своим мужем дала такое обещание: если Бог даст им сына, то посвятить его на служение Богу.

Крещение младенца Варфоломея, будущего прп. Сергия

Между тем мать, а потом и другие стали примечать в младенце опять нечто необыкновенное: когда матери случалось насыщаться мясною пищею, то младенец не брал ее сосцов; то же повторялось, и уже без всякой причины, по средам и пятницам так, что в эти дни младенец вовсе оставался без пищи. Мария, конечно, беспокоилась, думала, что дитя нездорово, советовалась с другими женщинами, которые тщательно осматривали дитя, но на нем не было приметно никаких признаков болезни, ни внутренней, ни наружной. Оставаясь без пищи, малютка не только не плакал, но и весело смотрел на них, улыбался и играл ручками... Наконец обратили внимание на время, когда младенец не принимал материнских сосцов, и тогда все убедились, что в этом детском посте ознаменовались, как выражается святитель Филарет, «предшествования расположения матери и проявлялись семена будущих его расположений». Возращенный постом во чреве матери, младенец и по рождении как будто требовал от матери поста. И мать, действительно, стала еще строже соблюдать пост: она совсем оставила мясную пищу, и младенец, кроме среды и пятницы, всегда после того питался ее молоком.

Когда Варфоломею исполнилось семь лет, родители отдали его учиться грамоте, чтобы мог он читать и разуметь Слово Божие. Вместе с ним учились и два брата его: старший Стефан, и младший Петр. Братья обучались успешно, а Варфоломей далеко отставал от них. Учитель наказывал его, товарищи упрекали и даже смеялись над ним, родители уговаривали; да и сам он напрягал все усилия своего детского ума, проводил ночи над книгою, и часто, укрывшись от взоров людских, где-нибудь в уединении, горько плакал о своей неспособности, горячо и усердно молился Господу Богу: «Дай же Ты мне, Господи, понять эту грамоту; научи Ты меня. Господи, просвети и вразуми!» Но грамота все же ему не давалась.

Раз отец послал его в поле искать жеребят, каковое поручение пришлось особенно по душе мальчику, любившему уединяться от людей. На поле, под дубом, увидел Варфоломей незнакомого старца-черноризца, саном пресвитера; благоговейный и ангелоподобный старец приносил здесь свои молитвы Богу и изливал пред Всеведущим слезы сердечного умиления. Поклонившись ему, скромный отрок почтительно отошел в сторону и стал вблизи. Старец окончил молитву, с любовью взглянул на доброе дитя, и, прозревая в нем духовными очами избранный сосуд Святого Духа, ласково подозвал его к себе, благословил, отечески поцеловал и спросил: «Что тебе надобно, чадо?» «Меня отдали учиться грамоте», – сказал сквозь слезы Варфоломей, – «и больше всего желала бы душа моя научиться читать Слово Божие. Но вот, сколько ни стараюсь, никак не могу выучиться. Помолись за меня Богу, отче святый, попроси у Господа, чтобы Он открыл мне учение книжное: я верю, что Бог примет твои молитвы». Старец помолился и бережно вынул из пазухи небольшой ковчежец. Открыв его, он взял оттуда тремя перстами малую частицу святой просфоры, и, благословляя ею Варфоломея, промолвил: «Возьми сие, чадо, и снеждь; сие дается тебе в знамение благодати Божией и разумение Святого Писания». Довольно научив его о спасении души, старец хотел уже идти в путь свой; но благоразумный отрок не хотел расстаться со святым наставником. Он пал к ногам его и со слезами умолял войти в дом его родителей. «Родители мои», – говорил Варфоломей, –очень любят таких, как ты, отче! Не лиши же и их своего святого благословения!»

Старец последовал за юным странноприимцем, и с честью его встретили родители Варфоломеевы. Для благочестивых людей такой старец – инок – всегда желанный гость, а Кирилл и Мария особенно любили принимать и покоить у себя в доме иноков. Приняв благословение от старца, они предложили ему радушное угощение. Но гость медлил садиться за стол. «Прежде следует вкусить пищи духовной», – заметил он и направился в моленную, которая в старое доброе время имелась в каждом доме благочестивых князей и бояр. Туда пригласил он с собою Варфоломея, и, благословив начало Третьего часа, велел ему читать псалмы. Отрок взял благословение от старца и, благоговейно осенив себя крестным знамением, начал стихословить Псалтирь стройно и внятно! После того святой гость вкусил предложенной ему трапезы, и, благословив радушных хозяев, хотел удалиться; но благочестивым боярам жаль было так скоро отпустить его: им хотелось еще побеседовать с опытным в духовной жизни старцем, в котором они уже приметили дар прозорливости. Между прочим, они рассказали ему, как сын их, будучи еще во чреве матери, троекратно прокричал в церкви, и желали знать, что думает старец об этом случае. «О добрые супруги! – сказал им на это старец, – вот, Господь удостоил вас такой великой милости: дал вам такого сына. Зачем же вы страшитесь там, где нет никакого страха? Вам должно радоваться, что Бог благословил вас таким детищем: Он предызбрал вашего сына еще прежде его рождения. А что я говорю вам истину – вот вам знамение: с этой поры отрок будет хорошо понимать всю книжную мудрость и свободно будет читать Божественное Писание. Знайте, что велик будет сын ваш пред Богом и людьми за его добродетельную жизнь!» Старец встал, чтобы идти; уже на пороге дома он еще раз обратился к родителям Варфоломеевым и вымолвил в пророческом духе такие загадочные слова: «Отрок будет некогда обителью Пресвятой Троицы; он многих приведет за собою к уразумению Божественных заповедей». Гостеприимные хозяева проводили странника до ворот своего дома; но тут он вдруг стал невидим, так что Кирилл и Мария невольно подумали: не ангел ли Божий был послан к ним, чтобы даровать премудрость их сыну? – И глубоко сохранили они в благоговеющих сердцах своих его таинственные слова.

Отрок Варфоломей испрашивает родительское благословение на иноческое житие

В то время Ростовские земли попали под влияние московских князей. Послан был на Ростов в сан воеводы московский вельможа Василий, прозванием Кочева, и с ним другой, по имени Мина. По прибытии в Ростов, они стали действовать полновластно, притесняя жителей, так что многие принуждены были отдавать москвичам свои имущества, доходя до крайней нищеты, а за это получали только оскорбления и побои. Не избежали этих скорбей и праведные родители Варфоломеевы. Славный и именитый некогда боярин Кирилл, еще ранее этих событий, под старость стал терпеть нужду. Частые путешествия в Орду со своим князем, тяжкие дани и непосильные подарки ордынским вельможам, без чего никогда не обходились эти путешествия, жестокий голод, нередко опустошавший Ростовскую область, а больше всего, – говорит преподобный Епифаний, – великая рать или нашествие Туралыково в 1327 году, – все это вместе крайне неблагоприятно отозвалось на его состоянии и почти довело Кирилла до нищеты. Очень вероятно также, что своеволие московских наместников, которые распоряжались в Ростове как независимые государи, не пощадило и Кирилла, как ближнего боярина князей Ростовских, может быть, и он лишился тогда не только боярских почестей, но и всего своего достояния. Тяжело было Кириллу оставаться в Ростове, а может быть, и прямо приказано было от наместников московских удалиться из города, и потому он решил, лишь только откроется возможность, покинуть родную землю и перейти на службу к другому князю.

Случай скоро представился. В 12 верстах от Троицкой Лавры, по направлению к Москве, есть село Городище или Городок, которое в древности носило имя Радонеж. В 1328 году, отправляясь в Орду, Великий Князь Иоанн Данилович (Калита) написал духовное завещание, в коем, между прочим, назначил «село Радонежское» в удел Великой Княгине Елене «с малыми детьми» нераздельно. Вскоре после того село это перешло в полную собственность младшего сына Ианнова Андрея. «Великий Князь, по малолетству Андрея, поставил в Радонеже наместником Терентия Ртища, который, желая привлечь большее число поселенцев в этот, почти незаселенный тогда край, объявил именем князя разные льготы переселенцам. Лишь только это стало известно в Ростове, многие из его жителей, в надежде найти себе облегчение, потянулись в Радонеж. В числе таких переселенцев Епифаний называет Протасия Тысяцкого, Георгия, сына Протопопова с родом его, Иоанна и Феодора Тормасовых, их родственников Дюденю и Онисима (бывшего ростовского вельможу, а в последствии – диакона и ученика Сергиева). В числе их переселился и блаженный Кирилл со всем своим семейством и водворился в Радонеже близ церкви Рождества Христова.

Святые Кирилл и Мария приняли пострижение

Но дух иночества нечувствительно сообщился от сына родителям: при конце своей многоскорбной жизни Кирилл и Мария пожелали и сами, по благочестивому обычаю древности, воспринять на себя ангельский образ. Верстах в трех от Радонежа был Покровский Хотьков монастырь, который состоял из двух отделений: одного – для старцев, другого – для стариц. В этот монастырь и направили свои стопы праведные родители Варфоломеевы, чтобы здесь провести остаток дней своих в подвиге покаяния и приготовления к другой жизни. Почти в тоже время умерла супруга и старшего сына Стефана. Похоронив ее в Хотьковском монастыре, Стефан не пожелал уже возвращаться в мир. Поручив детей своих, вероятно, Петру, он остался в Хотькове, принял монашеский постриг и стал ухаживать за своими немощными родителями. Впрочем, претружденные старостью и скорбями схимники-бояре недолго потрудились в своем новом звании: не позже 1339 года они с миром уже отошли ко Господу на вечный покой. Дети почтили их слезами сыновней любви и похоронили под сенью той же Покровской обители, которая с сего времени сделалась последним приютом и усыпальницею рода Сергиева.

Хотьков монастырь

Из поколения в поколение передавался завет преподобного Сергия о том, чтобы всякий, желающий посетить его обитель, сначала помолился у святых останков его родителей – праведных Кирилла и Марии – в Хотьковском монастыре.

В год 600-летия со времени преставления Преподобного Сергия (1992 г.) Архиерейский собор Русской Православной Церкви причислил преподобных местночтимых Радонежских святых – схимонаха Кирилла и схимонахиню Марию – к лику святых угодников Божиих для общецерковного почитания. Память преподобных Кирилла и Марии празднуется 28 сентября (11 октября н. ст.), 18 / 31 января, 6 / 19 июля (Собор Радонежских святых), а также в четверток Седмицы мытаря и фарисея.